Сорви-голова  чувствует какое-то твердое  тело в своем поясе, ощупывает
его и вынимает пулю малого калибра.
     -- Вот так штучка!  Какое-то игрушечное ружье... точность в прицеле, но
не в ударе! Твое счастье, нечего тебе жаловаться!
     -- Да, но выстрел был верно направлен!
     -- Это -- дама! Она подстерегает нас. Погодите минуточку, милая дама!
     -- Не убивай ее!
     --  Предрассудки! Потому что  дама?  Ну, плевать мне на дам! Она  ведет
себя как солдат, и я смотрю на нее как на солдата!
     Во время этого  короткого разговора дым снова сгустился,  закрыв  собой
бастион и гордую княгиню. Снова начинается ожесточенная бомбардировка.
     Флот  также принимает участие в битве. Двадцать  семь роенных  кораблей
открывают огонь, обстреливая укрепления, защищающие рейд.  И берег,  и  море
покрыты дымом, в котором сверкают молнии. Шум так ужасен, что кровь  брызнет
из  ушей канониров, и многие глохнут  навсегда.  У  русских  несчастье. Убит
адмирал   Корнилов.  Всегда  впереди,   верхом,  он  неустанно   следил   за
бомбардировкой  с  Малахова кургана. Вдруг  английская  пуля  раздробила ему
левую  ногу.  Он  падает  на  руки  опечаленных  офицеров,  смотрит  на  них
потухающими глазами и говорит:
     -- Поручаю вам защиту Севастополя. Не отдавайте его!
     Его относят в  госпиталь, где он, несмотря на все старания врачей, умер
после долгой агонии.
     Последние слова его были: До смерти! Защищайтесь до самой смерти!
     Эта  катастрофа  вместо  того, чтобы обескуражить  русских,  усилила их
ярость и энергию.
     Город весь в дыму и в огне.
     Бастионы  обрушиваются  на  французские  батареи  целым   вихрем  огня.
Досталось и кораблям.  У адмиральского корабля "Город Париж"  пробит корпус,
попорчен  такелаж  и  грузовая   ватерлиния.  Бомба  опрокидывает   адмирала
Гамелина, одного из дежурных офицеров и ранит двух адъютантов.
     На некоторых кораблях начался пожар. Да, эти русские -- бравые и смелые
солдаты! Обольщаться нечего, наши дела неважны до такой степени, что генерал
Тьери, командир артиллерии, приказывает прекратить огонь.
     Никто не помышляет  теперь  о  приступе,  тем  более что в  Севастополе
появился князь Меньшиков с  тридцатью батальонами войска. Ночью все затихает
с обеих сторон.
     Каждый считает свои потери и поправляет повреждения.
     Со стороны французов -- триста  человек убитых и раненых. У англичан --
около  четырехсот.  У  русских   около  тысячи  человек  выбыло   из  строя.
Англо-французская армия насчитывает десять тысяч пушечных выстрелов, русская
-- двадцать тысяч.  Союзный  флот  бросил  тридцать тысяч  снарядов на рейд.
Русские ответили шестнадцатью тысячами.
     За  эту  бомбардировку  с  обеих  сторон насчитывалось семьдесят  тысяч
пушечных выстрелов.
     Русские понесли  особый урон от стрелков из отряда Сорви-головы. Из них
самих  немногие  получили лишь  легкие контузии.  Сорви-голова  был контужен
сильнее  всех. Вернувшись  ночью  в  лагерь,  адский  патруль  был  встречен
поздравлениями.
     Попытка была исключительно  удачна, и  отныне адский патруль начал свое
официальное существование.
     Ночью десять тысяч рабочих поправили русские укрепления,  и наутро  они
высились грознее, чем когда-либо.
     Назавтра,  как  и  во  все последующие дни, снова  начинается  яростная
бомбардировка.  Напрасно  союзники  роют  траншеи, работают  с  лихорадочной
торопливостью -- все безуспешно.
     --  Это  значит  стараться  укусить  себе  нос! --  энергично  заявляет
Сорви-голове капитан Шампобер.
     Несмотря   на   ужаснейшую  канонаду,  Севастополь,   благодаря   гению
подполковника Тотлебена  и  патриотизму  защитников, сопротивляется врагу  и
наносит ему жестокие потери. Зная, что наступление -- лучшая защита, русские
атакуют безостановочно.
     Дерзкие вылазки гарнизона, неожиданность, с которой  Меньшиков захватил
англичан в Балаклаве и едва  не истребил всю кавалерию, -- все это заставило
союзников  призадуматься  и  понять,  что они  имеют  дело  с очень  сильным
неприятелем.
     Битва при Балаклаве была коротка. Инкерманское сражение, где без помощи
французов погибла бы вся английская армия, было очень кровопролитным.
     Наконец,  вещь очень важная  и серьезно беспокоящая французский главный
штаб --  это факт, что система шпионства организована у русских  так хорошо,
что  они знают  все происходящее в неприятельских  войсках. Движение войска,
размещение батарей они знают прекрасно, даже пароль.
     На другой день после Инкерманской битвы, когда все  были  заняты своими
делами -- перевязывали раны, оплакивали умерших, глубокой ночью было сделано
нападение на батарею капитана Шампобера.
     Впереди центрального бастиона русские воздвигли люнет с шестью  пушками
и на