льных  находятся в  резерве,
готовые прибежать на помощь при малейшей тревоге.
     Каждый  из солдат нагружен габионом (цилиндрическая корзина, открытая с
обоих  концов,  которая  наполняется  землей и  поддерживает  внешние насыпи
траншеи). Отряд разделяется  на две линии, которые сначала идут рядом, потом
одна поворачивает -- вправо, другая -- влево.
     По сигналу  каждый  солдат кладет на  землю свой габион, свое  оружие и
свои орудия. Намечают линию габионов и с бьющимся сердцем ждут сигнала.
     В это время  отряд, обязанный защищать рабочих, делится на роты, взводы
и  ставит  повсюду  часовых.  Строго  запрещено стрелять,  стучать  оружием,
шуметь. Приказы отдаются шепотом.  Наконец  капитан тихо произносит команду,
которая передается по всей линии: "Руки вверх".
     Тысяча  лопат  поднимаются  вверх и  опускаются,  взрывая землю. Каждый
хранит молчание, которое представляет из себя вопрос жизни и смерти.
     Ночь  очень темна,  и  русские  не  подают  и  признака жизни.  Солдаты
работают  с  лихорадочной торопливостью. Разрытая  земля бросается в габион,
который мало-помалу наполняется и представляет собой отличную защиту  против
огнестрельного оружия.
     В полночь новые рабочие приходят заменить усталых. Траншея растет.
     Вдруг  раздается оглушительный выстрел  из  пушки,  другой,  третий,  и
русские  укрепления  заволакиваются   дымом.  Несмотря   на  огонь,   работы
продолжаются, число рабочих увеличивается.
     Артиллеристы прорезают амбразуры  для пушек, громоздят мешки с  землей,
уравнивают  площадки.  Саперы  устраивают настоящие  лестницы для  стрельбы,
которые годятся  и для осады,  когда  пушка  пробьет брешь  в неприятельских
укреплениях. Но есть и серьезное затруднение.  Не хватает земли для насыпей,
кирки колотят о  каменистый  грунт.  Приходится взорвать скалу, брать  землю
издалека, с полей, и таскать ее мешками сюда.
     Каждый  солдат соперничает в усердии и энергии  с  другими, работая над
траншеей, готовясь затем к бомбардировке, к приступу и полной победе.
     Через пять  дней насыпи  готовы.  Несмотря  на  адский  огонь  русских,
вооружают батареи, ставят на места  восемьдесят орудий, снабжают их порохом,
ядрами, гранатами. Все готово, чтобы атаковать город с суши. Со стороны моря
флот также  детально  готовится к  осаде.  Ожидают  только  сигнала.  Каждый
нетерпеливо, с тоской и надеждой задает себе вопрос: не завтра ли это будет?

ГЛАВА II


     Новый главнокомандующий. -- Капитан Шампобер.  -- Сорви-голова делается
капралом  и начальником  патруля. -- Вольные стрелки.  --  Бомбардировка. --
Гибель русских артиллеристов. -- Дама в черном стреляет из карабина.
     Прошел месяц со времени  победы при Альме. Сент-Арно умер через неделю,
29 сентября, передав командование войсками генералу Канроберу.
     Новый  главнокомандующий  еще  молод:  сорока четырех  лет, энергичный,
деятельный, добрый к солдатам, также отвечающим ему любовью, неустрашимый до
крайности,  он  вполне  отвечает  своему  высокому  положению.  Это  человек
среднего роста, живой, подвижный, с огненным взглядом. Особая примета: носит
длинные волосы, покрывающие воротник его вышитого золотом мундира.
     Известен его ответ императрице, подшучивавшей над его шевелюрой.
     -- Мои волосы, государыня, принадлежат истории!
     Увы, он ошибся, история забыла о нем и его волосах.
     Прежде всего это человек битвы, бросавшийся в  середину врагов, солдат,
с безрассудной смелостью рисковавший своей жизнью.
     Тяжело раненный в сражении на Альме, он  велел посадить себя в седло и,
бледный,  окровавленный, каким-то чудом  остался на  лошади до  конца битвы.
Превосходный исполнитель, он самый нерешительный из всех главнокомандующих.
     Огромная   ответственность,  желание  пощадить  солдат,  переговоры   с
английским  главным  штабом,  предчувствие  всяких  затруднений  -- все  это
парализует  в  нем всякую  инициативу  и  отдает  его во  власть событий. Но
теперь,  в начале кампании,  ничего  этого не видно.  Дела идут  хорошо,  на
завтра назначена бомбардировка.
     Сопровождаемый своим штабом, главнокомандующий обходит траншеи. Он идет
пешком, держа руку на перевязи, рядом с Боске,  который на целую голову выше
всех окружающих. Они  подходят к  центральной траншее.  Двести артиллеристов
ждут около  орудий.  В группе  офицеров  находится молодой капитан,  бледный
после недавнего ранения.
     Над двумя потертыми галунами на его рукаве нашит  третий золотой галун.
Это -- повышение по службе, столь же недавнее, как рана.
     Несколькими секундами ранее прихода генералов  прибегают,  запыхавшись,
пятеро  зуавов.  С ними мальчик в  форме  зуава с  огромным  букетом осенних
цветов в  руке.  При  виде  их  капитан  делает  дружеский  жест, как  вдруг
раздается команда: - На караул!
     Громко звучит  Труба, и  звуки  ее сливаются с громом пушек,  мортир, с
ружейной стрельбой.
     Канробер  подходит к капитану,  салютующему ему саблей, останавливается
подле него и громко произносит:
     Именем Императора объявляю  вам,  поручики, подпоручики, унтер-офицеры,
бригадиры,   канониры   и   барабанщики,   что   в