волосы и голубые глаза.
     Они  охотно  воспользовались приглашением супругов Фортен присесть, тем
более, что на вилле Кармен их ждало  одиночество и горькие  воспоминания  об
исчезнувшем благополучии.  Предстояло заняться делами: определить оставшиеся
средства,  отпустить  слуг  и  установить порядок жизни.  Видя  неопытность,
молодой девушки, госпожа Фортен предложила ей свои услуги.
     -- В хозяйстве встретится много  затруднений и мелочей, о которых вы не
имеете понятия! -- произнесла она.
     -- Да, правда! -- отвечала Марта.
     -- Я  буду рада оказать вам свое содействие. О, не  говорите "нет!". Не
отнимайте у меня удовольствия услужить вам. Вы согласны, не правда ли?
     -- Соглашаюсь с радостью, с благодарностью!
     -- Так едем. Чем скорее, тем лучше.
     Все трое покинули старика Фортена.
     Судите сами, какое  волнение  произвело это  посещение в  Мезон-Лафите!
Обитатели его не верили  собственным глазам. Но волнение перешло в настоящий
столбняк, когда маленькая  группа достигла  виллы Кармен.  Там  в это  время
находились мировой  судья и следователь  со  своими письмоводителями. Первый
прямо обратился  к Марте  и Жану Грандье  и сообщил им,  что  накануне своей
смерти отец объявил их совершеннолетними. Согласно  закону, господин Грандье
сделал заявление  судье в присутствии его письмоводителя (477 параграф Свода
гражданских законов),--  и  этого  совершенно достаточно, чтобы они получили
право  обходиться   без  опеки.   Тут  следователь,  ведущий  дело,  прервал
объяснения своего коллеги и  пригласил молодых  людей  побеседовать с  ним в
конторе их отца.
     -- Знаете ли  вы, кто эта женщина, прибывшая с вами сюда? -- спросил он
их.
     --   Да,  это  госпожа   Фортен!  --  сухо  отвечала  молодая  девушка,
оскорбленная его грубостью.
     -- Мать бандита!
     -- Нет, милостивый государь! -- гордо возразила Марта.
     --  Да, мать негодяя, подло убившего  старика на улице Св.  Николая,  и
морального убийцы вашего отца!
     -- Нет же, говорю вам! И  если вам угодно так  продолжать,  мы с братом
предпочтем удалиться!
     Немного сконфуженный, следователь быстро сорвал печать  с ящика  стола,
вынул оттуда  пачку  писем и положил их на  бюро;  затем,  вынув из  кармана
другие письма, вместе с записной книжкой Леона Фортена, сказал:
     -- Вот, смотрите!
     Марта с братом наклонились и стали читать.
     -- Теперь сравните почерк этих писем и заметок!
     -- Можно подумать, что их писала одна и та же рука! -- вскричал Жан.
     -- Действительно,  сходство  поразительное!  -- подтвердила  Марта,  не
понимая, к чему все это клонится.
     -- Эта книжка и  письма, бедные дети, принадлежат  обвиняемому, то есть
Леону Фортену. Что  же касается других  писем, взятых нами, то они  написаны
убийцей вашему отцу... они и довели его до самоубийства! Вы сами подтвердили
тождество почерка тех и других. Ну, что вы скажете на это?
     --  Что  эти письма подделка,  что у Леона Фортена  выкрали его почерк,
чтобы шантажировать нашего бедного отца, как похитили у него записную книжку
с целью свалить на него вину за убийство на улице Св. Николая!
     -- Эксперты решат...
     -- О, эксперты! -- с презрением произнесла молодая девушка.-- Известно,
чего стоит их непогрешимость!
     -- Наконец,--  сказал следователь, выдвигая свои последние аргументы,--
я   считал   своею  обязанностью  предостеречь  вас,  как  рискованно  такое
знакомство, по меньшей мере, подозрительно!
     -- Но,  милостивый  государь, у  меня  не  таков взгляд на вещи, как  у
господ судей! Я буду посещать, кого хочу, так как жестокие обстоятельства --
увы! -- освободили меня от всяких стеснений, от всякой власти!
     Однако  следователь  не  перестал считать подсудимого  виновным: ему не
хотелось отрешиться от  своего первоначального мнения, которое казалось  ему
солидно обоснованным.
     Действительно,  все, казалось, было против  Леона Фортена:  его визит к
Грандье с просьбой ссудить ему роковую  сумму в пятьдесят тысяч франков, его
проекты относительно  Клондайка, ужасающее  сходство почерков, окровавленная
книжка, найденная  на улице  Св.  Николая,  такие  же  одежды,  спрятанные в
квартире   обвиняемого.   В   его  пользу   говорили  только  догадки,   его
незапятнанная  до тех пор  честность и  негодующий протест;  он не мог  даже
доказать своего  алиби.  Следователю  не  были  еще  известны  открытия Поля
Редона.
     Когда товарищ прокурора передал ему  телефонное сообщение репортера  об
англичанине Френсисе Бернетте, тот только пожал плечами.
     -- Напрасно вы верите вымыслам журналиста! -- небрежно проговорил он.
     Однако товарищ прокурора упорствовал, превозносил ловкость своего друга
и выражал собственные колебания. Следователь возразил на это.
     --  Кто устраивает свою судебную карьеру, тот должен понимать,  что это
дело серьезное, и  не  обращать внимания  на разные  истории,  родившиеся  в
досужих головах водевильных писак.
     -- Прикажите  по  крайней  мере задержать  корзину в кладовой  Западной
дороги!
     -- Хорошо, я  доставлю  вам это удовольствие и  докажу, кстати, что ваш
друг комедиант. Впрочем, вы говорили, что мы завтра утром увидимся?
     -- Да, он назначил мне св