слезы.

– Ну, ладно… Чего там… – проворчал старик и хитро заулыбался. – Дело поправимое.
 Нашел выход – я тебя за ремень зацеплю и спущу за ведром.

Я как посмотрел в колодец, голова так и закружилась.

– А вдруг я 
оторвусь?
– А цепь на что? Ухватишься за нее – вытяну. Не бойся.

Старик стал раскуривать потухшую козью ножку, а я прикрепил цепь к ремню и сел 
на сруб колодца. Что я трус? А сердце так и колотилось.

– Ты куда? – вдруг испугался старик и вцепился в меня. И как зальется смехом. 
Смех у него был оглушительный, могучий. Старика так и подбрасывало на месте.

– Возьми «кошку», – оказал он, когда всласть нахохотался. – Закрепи на цепи 
получше и бросай вниз. А потом шуруй ею по дну колодца. Обязательно ведро 
поймаешь.

Я здорово обиделся на старика за его глупые шутки. Я ему так и сказал, что 
здесь даже ученая собака ведро не достанет, а не то что кошка.

А старик снова как начнет хохотать, до штага, и никак не может успокоиться. А 
потом сам все сделал. У колодца лежал большой крючок-тройник. Ну, вроде 
рыболовного, щучьего. Таким разве что кашалотов ловить. Это и есть «кошка». С 
ее помощью старик сразу же нашел ведро и вытянул вместе с водой. И мы начали 
наполнять бочку. В нее вошло ведер пятнадцать.

Когда мы приехали на поле, все сразу же нас окружили, и мы оказались в центре 
внимания. Я зачерпнул кружкой 
воду:
– Испейте водицы. Ключевая! Сам бы пил, да некогда.

– Ух, водичка! – сказали мне. – Зубы ломит. Даже кружка 
вспотела!
Мы проездили за водой около часа, а стог уже ой как вырос. Здорово наши 
помогают!
Ко мне подошел 
Гринберг:
– Видал Грунькина? Стыдно даже. Пользы от него, как от козла – молока. Смотри, 
за воробьями с граблями носится.

Я посмотрел – и действительно, – Грунькин носился по полю, как заводной. Никто 
не мог его остановить. Да и не до него было.

Когда все напились, воды в бочке осталось еще очень много. И старик сказал, что 
поедем на другие участки.

– Ну, теперь вы и без меня управитесь. Спасибо за науку! – сказал я и помчался 
наперерез Грунькину.

Он бежал, бежал и как с размаху прыгнет на кучу соломы. Развалился и смотрит на 
меня.

– Устал, – вздохнул он и протянул мне грабли. – Иди меня смени.

А мне этого только и надо было. Схватил грабли и помчался к нашим девчонкам. 
Они сгребали солому в кучи, а ребята носили ее на вилах к стогу.

Маша и я еле успевали за Славкой. Вроде большую кучу сгребешь, а он подойдет, 
проткнет ее вилами и поднимет в воздух. Несет, как знамя. Руки дрожат, но 
держится. А у стога солому у него подхватят и – наверх. А там уже наготове. Как 
по конвейеру.

Мне стало жарко, я сбросил куртку.

Солома, солома, солома… Она хрустела на зубах, шуршала под ногами, за пазухой. 
А моя голова с запутавшимися в волосах соломинками, наверное, была похожа со 
стороны на копну средней величины.

Эх! Как мы 
нажимали!
Рой меня 
похвалил:
– За тобой не угонишься.

И я стал стараться еще больше. А потом я и рубашку снял – так загорать можно. 
Приятное с полезным, не успеешь оглянуться – как черным станешь. Солнце так и 
пекло, быть дождю.

Солома была как золото. Сухая, звонкая – не солома, а мечта! Такая работа 
никогда не надоест.

Рядом со мной работал мелкий вредитель Колька. В тельняшке. Полосатый, как 
зебра. Вроде хулиган, а так 
наворачивает!
– Артист! – сказал о нем Ленька.

С