дело к педагогам летели 
просьбы:
– Отпустите в уборную.

– Сидеть не могу.

Стоило парня отпустить, как он уже мчался к пруду, сбрасывал на ходу штаны и 
рубаху и купался долго, до самозабвения.

Лето, как листки отрывного календаря, летело день за днем, быстро-быстро.

Как-то в жаркий полдень, когда солнце невыносимо жгло и тело и лицо, Янкель, 
Японец и Воробей, забрав с собой ведро воды, полезли на чердак обливаться.

Но на чердаке было душно. Ребята вылезли на крышу и здесь увидели загоравшую на 
вышке немку.

– А что, ребята? Не попробовать ли и нам загорать по Эллушкиному методу? А? – 
предложил Янкель.

– А давайте попробуем.

Ребята, довольные выдумкой, моментально разделись и улеглись загорать.

– А хорошо, – лениво пробормотал Воробей, ворочаясь с боку на бок.

– И верно, хорошо, – поддержали остальные.

Их примеру последовали другие, и скоро самым любимым занятием шкидцев стали 
загорать на вышке.

Приходили в жаркие дни и сразу разваливались на горячих листах железной крыши.

Скоро, однако, эти однообразные развлечения стали приедаться воспитанникам.

Надоело шляться с Верблюдычем по полям, слушать его восторженные лекции о 
незабудках, ловить лягушек и червяков, надоело тенями ходить из угла в угол по 
даче и даже купаться прискучило.

Все больше и больше отлеживались на вышке. Младшие еще находили себе забавы, 
лазили по деревьям, катались на трамвае, охотились с рогатками на ворон, по 
старшие ко всему потеряли интерес и жаждали нового.

Когда-то в городе, сидя за уроками, они предавались мечтам о теплом лете, а 
теперь не знали, как убить время.

– Скучно, – лениво тянул Японец, переворачиваясь с боку на бок под жгучими 
лучами солнца.

– Скучно, – подтягивали в тон ему остальные. Все чаще и чаще собирались на 
вышке старшие и ругали кого-то за скуку.

А солнце весело улыбалось с ярко-синего свода, раскаляло железную крышу и 
наполняло духотой, скукой и ленью притихшую дачу.

– Ску-учно, – безнадежно бубнил Японец.

…Вечерело. Сизыми хлопьями прорезали облачка красный диск солнца. Начинало 
заметно темнеть. Со стороны леса потянуло сыростью и холодом. Шкидцы сидели на 
вышке и, притихшие, ежась от ветерка, слушали рассказы Косецкого о студенческой 
жизни.

– Бывало, вечерами такие попойки задавали, что небу жарко становилось. 
Соберемся, помню; сперва песни разные поем, а потом на 
улицу…
Голос Косецкого от сырости глуховат. Он долго с увлечением рассказывает о 
фантастических дебошах, о любовных интрижках, о веселых студенческих попойках. 
Шкидцы слушают жадно и только изредка прерывают речь воспитателя возгласами 
восхищения:
– Вот это 
здорово!
– Ай да 
ребята!
Сумерки сгустились. Внизу зазвенел колокольчик.

– Тьфу, черт, уже спать! – ворчит Вор