И в самом деле, в Шкиде нет имущественных и сословных различий. Все равны. 
Однако и здесь появляются среди ребят свои хищники.

В Шкиде, как и в голодном Петрограде времен блокады и разрухи, голод порождает 
спекуляцию.

Неизвестно откуда появившийся Слаенов, подросток, «похожий на сытого и 
довольного паучка», дает в долг своим отощавшим товарищам осьмушки хлеба и 
получает за них четвертки. Скоро он становится настоящим богачом – даже не по 
шкидским масштабам, – уделяет долю своих хлебных запасов старшему отделению, 
чтобы с его помощью властвовать над обращенными в рабство младшими ребятами. 
Все это продолжается до тех пор, пока республика Шкид не обрушивается на 
опутавшего ее своей сетью «паучка» со всей свойственной ей внезапной яростью и 
неистовством.

Рабство в Шкиде упраздняется, долги аннулируются: «Нынче вышел манифест. Кто 
кому должен, тому 
крест!»
Так понемногу преодолевает Шкида болезни, привитые улицей, толкучкой, общением 
с уголовным миром.

Тот, кто внимательно прочтет эту необычную школьную эпопею, с интересом заметит,
 какой сложный и причудливый сплав постепенно образуется в Шкиде, где 
увлекающийся педагогическими исканиями Викниксор пытается привить сборищу 
бывших беспризорных чуть ли не лицейские традиции.

В одной и той же главе книги шкидец Бобер напевает на мотив «Яблочка» 
характерные для того времени зловещие уличные 
частушки:
		Эх, 
яблочко		На 
подоконничке!		В Петрограде 
появилися
		Покойнички…
И тут же хор шкидцев затягивает сочиненный ребятами по инициативе Викниксора 
торжественный гимн на мотив старинной студенческой песни «Gaudeamus».

В этом школьном гимне, которым Викниксор рассчитывал поднять у ребят чувство 
собственного достоинства и уважения к своей школе, строго выдержан стиль и ритм 
стихотворного латинского текста, рожденного в стенах 
университетов:
		Мы из разных школ пришли,
		Чтобы здесь учиться.
		Братья, дружною 
семьей		Будем же труди-и-ться!..

А в самые тяжелые для Шкиды дни, когда в ней вспыхнула бурная эпидемия 
воровства, заведующий школой опять, по выражению шкидцев, «залез в глубокую 
древность» и вытащил оттуда социальную меру защиты от преступников, 
применявшуюся в Древней Греции, – остракизм.

Вопрос о том, кого подвергнуть остракизму, поставили на закрытое голосование.

Еще так недавно все шкидцы были связаны круговой порукой, нерушимым блатным 
законом: «Своих не 
выдавать!»
Но, предлагая новую крутую меру, Викниксор чувствовал, что лед тронулся: Шкида 
уже не та, на нее можно положиться.

И в самом деле, только меньшинство голосовавших возвратило листки 
незаполненными. Да и то по мотивам, которые были четко выражены в надписи на 
одном из листков: «Боюсь писать – побьют».

А большинство ребят нашло в себе мужество назвать имена коноводов, которые 
всего лишь за несколько дней до того задавали в Шкиде буйные и щедрые пиры и 
катали босоногую компанию по городу в легковом автомобиле.

Этот товарищеский суд был, в сущности, крупнейшей победой Викниксора в борьбе 
со шкидской анархией и воровством. Нанесен был решительный удар круговой поруке,
 развенчана бандитская удаль.

Нелегко было победить романтику уголовщины.

Викниксор хорошо понимал натуру своих питомцев, их склонность ко всему острому, 
необычному, яркому. Поэтому-то он и старался изо всех сил увлечь их все новыми 
и новыми оригинальными и причудли