француз. Что, если он неверно переводил слова Ивана Федоровича, нарочно 
перевирал их?

Крузенштерн ничего не ответил. Но он чувствовал, что Ратманов, пожалуй, прав.

Вечер начался беспокойно. На острове в сумерках вдруг вспыхнули костры — один, 
другой, пятый, двадцатый! — и так по всему берегу. Это было совсем необычно — 
до сих пор островитяне всегда ложились спать едва стемнеет и по ночам огня не 
зажигали. На обоих кораблях ясно слышали звуки каких-то странных песен, которые 
доносились с берега.

Всем островом, казалось, овладело лихорадочное возбуждение.

Часов в одиннадцать к «Надежде» подплыл Робертс. Он влез по якорному канату на 
палубу. Крузенштерн вышел из каюты, чтобы поговорить с ним. Вид у Робертса был 
хмурый и недовольный.

— Зачем вы прогнали Тапегу и его приятеля с корабля? — спросил он.

— Я их не прогонял, — ответил Крузенштерн.

Он рассказал Робертсу, как приезжали на корабль король с французом и 
островитянином, который хотел продать свинью, и что произошло дальше.

Робертс удивился.

— А Тапега говорил мне совсем другое, — сказал он. — По его словам, вы 
отказались дать за свинью попугая и выгнали их всех с корабля, запретив 
возвращаться!

Наконец-то все выяснилось! Ратманов был прав: француз неправильно переводил 
островитянам слова Крузенштерна.

— Что же мне теперь делать? — спросил Крузенштерн. — Нам необходимо помириться 
с Тапегой, иначе «Нева» останется без воды.

Робертс задумался.

— Дело плохо, — проговорил он наконец. — Но попытаемся завтра утром все уладить.
 Сейчас островитяне очень возбуждены: они пляшут вокруг костров и поют военные 
песни. Но к утру они устанут, притихнут, и их боевой пыл пройдет. Я уверен, что 
Тапега вовсе не хочет с вами ссориться — ведь он всякий раз получает от вас 
столько подарков и дружба с вами ему очень выгодна. Если будет хоть малейший 
предлог для мира, он охотно помирится. Мы сделаем так: я переночую у вас на 
корабле, а на рассвете пойду к Тапеге и расскажу, как его обманул этот 
проклятый француз. Если Тапега смягчится, я дам вам знать, и тогда вы поезжайте 
к нему. Но непременно с подарками. Привезите королеве еще одно зеркальце, это 
подействует лучше всего.



Прогулки по острову

Робертс исчез с корабля на рассвете. Все ждали, когда наконец он даст знать, 
как идут переговоры. Многие, напуганные вчерашними военными песнями островитян, 
сомневались в успехе. В полдень Робертс вернулся. Он улыбался.

— Поезжайте, — сказал он Крузенштерну. — Все улажено!

После вчерашнего нападения на шлюпку было бы, конечно, безрассудно ехать 
невооруженным. Моряки отправились на остров в двух шлюпках — одна под 
начальством Крузенштерна, другая под начальством Лисянского. В каждой шлюпке 
были лейтенант и десять матросов с ружьями. Робертс находился с Крузенштерном.

На берегу было пусто и тихо. Все островитяне попрятались. Крузенштерн оставил 
девять матросов под командой лейтенанта сторожить шлюпки. Остальные пошли вслед 
за Робертсом в деревню.

Робертс повел их новой дорогой.

Отряд с трудом пробирался через густую, пышную траву. Перешли вброд несколько 
ручейков. Лес, переплетенный лианами, пришлось обходить, так он был густ.

Моряков поразили высота стволов и изобилие плодов кокосовых пальм и хлебных 
деревьев.

За лесом начинались деревенские поля, огороженные плетнями, сделанными из 
прутьев какого-то особого дерева, совершенно белых и сверкающих на солнце. Поля 
эти засажены были растением таро, корень которого съедобен, и бананами.