«Надежде».

— Кто это? — спросил Крузенштерн у Робертса.

Русские видели, что лодок у островитян очень мало и что они предпочитали 
двигаться по морю вплавь. От берега до корабля было совсем недалеко, и любой 
островитянин мог переплыть это расстояние без всякого труда. Крузенштерн 
удивился, увидев островитян, которые ради такого короткого путешествия сели в 
лодку.

— Это едет к вам король Тапега, — сказал Робертс.

Едва лодка подошла к кораблю, спустили трап. Тапега взобрался на палубу вместе 
со свитой.

Ему было лет сорок пять. Он носил такую же юбочку, как остальные островитяне, 
но все его тело и лицо были покрыты татуировкой, изображавшей листья, странных 
птиц и гроздья бананов. На вельможах, сопровождавших его, тоже были узоры, но 
не такие пышные и густые.

Крузенштерн повел короля и его приближенных к себе в каюту. В каюте они держали 
себя важно и чинно. Крузенштерн подарил королю нож и двадцать аршин красной 
материи. Тапега сейчас же обмотал свое туловище материей, как катушку 
обматывают ниткой.

В капитанской каюте было большое зеркало, висевшее на стене. Это зеркало 
поразило и восхитило островитян. После нескольких неудачных попыток влезть в 
него они стали заглядывать в щель между зеркалом и стеной, стараясь разглядеть, 
что там находится. Король Тапега обрадовался своему отражению в зеркале и с 
наслаждением рассматривал себя, подымая ноги, руки, приседая, строя рожи. 
Крузенштерн с трудом оторвал его от этого занятия.

«Портрет жены моей, написанный масляными красками, обратил особенно на себя их 
внимание, — пишет Крузенштерн. — Долгое время занимались они оным, изъявляя 
разными знаками свое удивление и удовольствие. Кудрявые волосы, которые, 
вероятно, почитали они великою красотою, нравились каждому столько, что всякий 
на них указывал».

В соседней каюте висела клетка, где жили попугаи, купленные в Бразилии. Эти 
попугаи понравились им еще больше, чем зеркало. Они никогда не видели таких 
пестрых красивых птиц. Особенно понравились им красные загнутые, словно крючки, 
клювы. Король произнес несколько слов, обращаясь к Робертсу.

— Тапега просит вас подарить ему одного попугая, — сказал Робертс. — Но я, сэр, 
не советую дарить ему. Он любит выпрашивать.

— Пусть берет, — сказал Крузенштерн. — Но спросите его раньше, не собирается ли 
он съесть этого попугая. Я дам ему птицу только с тем условием, что он будет о 
ней заботиться.

Но король есть попугая не собирался. Напротив, он стал подробно расспрашивать, 
чем его надо кормить, и по всему было видно, что он хочет его сохранить. 
Крузенштерн подарил ему маленького попугая. Тапега взял его в руки с величайшей 
осторожностью.

Когда снова вышли на палубу, Крузенштерн показал королю пушки и спросил через 
Робертса, знает ли король, что это такое.

— Знаю, — ответил король. — Это гром, который разрушает деревни.

«Здешним жителям, по-видимому, пришлось уже испытать на себе действие этого 
грома», — подумал Крузенштерн.

— Этот гром не принесет тебе никакого вреда, Тапега, — сказал он королю, — если 
твои люди не будут обижать нас.

— Мои люди никогда не обижают чужестранцев, — ответил король с достоинством, — 
но бывает так, что чужестранцы обижают моих людей.

Крузенштерн отвел Робертса в сторону и спросил его:

— Откуда у них такие сведения о пушках?

— Лет пять назад сюда заходил один английский корабль, — ответил Робертс. — Он 
остановился у противоположного берега острова. Капитан этого корабля хотел, 
чтобы островитяне доставляли ему провизию даром. И, конечно, ничего не получил. 
Тогда он послал своих матросов на остров отбирать бананы и свиней. Но 
островитяне побили матросов камнями и заставили их вернуться на корабль. 
Капитан, обозленный, велел палить из всех пушек и уничтожил две деревни. 
Островитяне хорошо запомнили канонаду — горы дрожали даже на этой стороне