стрелок и стрелял в своих противников без всякого сожаления.

Кроме доктора Бринкина и художника Курляндцева, всем этим «благовоспитанным 
молодым людям» на корабле было нечего делать. Всех их вместе с сундуками и 
денщиками нужно было разместить по лучшим каютам. Крузенштерну, конечно, совсем 
не нравилось иметь на корабле столько бесполезных пассажиров, но приходилось 
подчиняться. Он еще надеялся, что хоть японцы не приедут из Иркутска.

Однако через несколько суток курьеры, загнав по пути немало лошадей, примчали в 
Петербург пятерых японцев. Их перевезли в Кронштадт и поместили на «Надежде»в 
одной каюте.

Наконец все готово. Ждать уже больше нечего. На «Надежде» находилось шестьдесят 
пять человек, на «Неве»— пятьдесят четыре. Можно трогаться в путь.

Подул легкий ветерок с востока. Оба корабля медленно вышли в море.

Было это 7 августа 1803 года.



В Тихий океан



Вокруг мыса Горн

На знакомом пути до Англии оба корабля встретила сильная буря. Это было как бы 
испытание, посланное в самом начале путешествия, — испытание, которое и корабли 
и люди вынесли с честью. Достигнув Англии, они зашли в маленький порт Фалмут.

6 октября оба корабля покинули Фалмут, вышли в Атлантический океан и 
направились к югу. Несмотря на то, что надвигалась осень, с каждым днем 
становилось теплее.

19 — го увидели огромную остроконечную гору, подымавшуюся, как казалось, прямо 
из вод океана. На вершине ее сверкали полосы снега. Не верилось, что там может 
быть снег, потому что моряков мучила жара и они давно уже работали в одних 
рубашках.

Это был Тенерифский пик.

Вечером того же дня «Надежда»и «Нева» вошли в гавань городка Санта-Крус — 
столицу острова Тенериф и всех Канарских островов. Это был маленький сонный 
испанский городок с белыми домиками и плохо вымощенными узкими улицами, полный 
пьяных монахов, оборванных нищих, ослов, коз, свиней.

Вот что Крузенштерн записал в своем дневнике о Санта-Крусе:

«Всеобщая бедность народа и толпы тучных монахов, шатающихся ночью по улицам, 
возбуждают отвращение. Нищие обоего пола и всех возрастов, покрытые рубищами и 
носящие на себе знаки всех болезней, наполняют улицы вместе с монахами.

Инквизиция господствует здесь, как и во всех владениях испанских, и притом, по 
уверению многих, с великою строгостью для человека, свободно мыслящего. Ужасно 
жить в таком месте, где злость инквизиции и неограниченное самовластие 
губернатора действуют в полной силе, располагающей жизнью и смертью каждого 
гражданина. Здешний гражданин не имеет ни малейшей свободы…»

Крузенштерн запасся в Санта-Крусе пресной водой, свежим мясом, овощами, 
прекрасным тенерифским вином, дал погулять и отдохнуть своим морякам.

26 октября оба корабля опять вышли в море.

Ровно через месяц, 26 ноября, корабли перешли через экватор и вступили в Южное 
полушарие. Это был первый случай за всю историю русского флота, когда русские 
корабли пересекли экватор. Никогда прежде русским морякам не приходилось 
заплывать так далеко от родины.

Переход через экватор решили отпраздновать, как требует старинный морской 
обычай, издавна соблюдаемый на всех флотах мира. Одного веселого матроса, Павла 
Курганова, имевшего, по словам Крузенштерна, «отменные способности и дар слова»,
 нарядили Нептуном — древним богом морей, прицепили ему длинную бороду из пакли 
и дали в руки большие трехзубые вилы. Нептун произносил грозные речи; его 
дразнили, он гонялся за всеми с ведром, обливал водой, махал трезубцем. 
Кончилось это все плясками под звездным тропическим небом.

18 декабря увидели берег Бразилии. В те времена Бразилия была португальской 
колонией. Крузенштерн повел свои корабли вдоль берега к югу и через два дня 
ввел их в гавань бразильского города Дестеро. Восемнадцать лет назад эту же