обрадовался возможности поехать с Крузенштерном — ему хотелось самому 
присмотреть за торговыми операциями.

Человек он был неглупый и понимал, что с пустыми руками ехать в Японию нельзя. 
По его настоянию Александр приказал приготовить подарки для японского 
императора.

Тут, кстати, вспомнили о том, что в России есть несколько японцев. К Алеутским 
островам, где жили русские звероловы, в 1793 году было принесено бурей 
заблудившееся японское рыбачье суденышко. Оно разбилось о береговые скалы, но 
рыбаков русские спасли. С Алеутских островов этих японских рыбаков перевезли в 
Иркутск и там поселили.

И вот теперь о них вспомнили.

— Нужно бы взять этих японцев с собой и отправить на родину, — говорил Резанов.
 — Этим мы докажем свое желание жить с Японией в дружбе, и японское 
правительство лучше нас встретит.

И в Иркутск помчались курьеры — за японцами.

Наконец оба корабля, предназначенные для экспедиции, прибыли на Кронштадтский 
рейд. Это были крупные парусные шлюпы — один в четыреста пятьдесят тонн, другой 
в триста семьдесят. Предстояло дать им имена. Крузенштерн решил назвать большой 
корабль, командовать которым будет он сам, — «Надеждой».

«Всех моряков ведет в путь надежда», — говорил он.

А второй корабль, командовать которым поручили Лисянскому, назвали «Невой».

В Кронштадт начали прибывать моряки, будущие спутники Крузенштерна. Первым 
своим помощником на «Надежде» Крузенштерн назначил опытного моряка Макара 
Ивановича Ратманова. Лейтенантами были Федор Ромберг, Петр Головачев и Ермолай 
Левенштерн. Кроме того, на «Надежде» оказалось и два совсем молоденьких 
офицера: мичман Фаддей Беллингсгаузен и мичман Отто Коцебу. Никто тогда, 
конечно, не мог предвидеть, что именно этим двум самым младшим спутникам 
Крузенштерна предстояло в дальнейшем, много лет спустя, прославить свои имена и 
сделаться гордостью русского флота. Никто не подозревал, что придет время, 
когда Коцебу и Беллингсгаузен будут сами водить корабли вокруг света, а 
Беллингсгаузен к тому же откроет целый материк — тот Южный материк, который не 
удалось открыть Куку, — Антарктиду.

Лисянскому было разрешено самому выбрать себе помощников, и он взял на «Неву» 
двух лейтенантов — Павла Арбузова и Петра Повалишина.

Матросов Крузенштерн выбирал с особенной осторожностью. Первое его условие 
заключалось в том, чтобы матрос ехал добровольно. В те времена русские матросы 
были крепостные и посылались на корабли большей частью против своего желания. 
Крузенштерн знал, что такие матросы для трудного и долгого плавания не годятся. 
Он брал только желающих и даже назначил им жалованье, случай в России совсем 
небывалый, — сто двадцать рублей в год. Желающих оказалось очень много. Их всех 
осмотрел доктор Эспенберг, судовой врач «Надежды», и выбрал только самых 
здоровых.

Ученые Горнер, Тилезиус и Лангсдорф тоже приехали уже в Кронштадт. 10 июня 1803 
года корабли начали торопливо грузить. Это было дело нелегкое и требовавшее 
немало времени: кроме запаса провизии на три года, нужно было еще взять с собой 
товары Российско-Американской компании и подарки для японского императора. 
Провизия состояла из нескольких тысяч бочек солонины и сухарей. Все остальное, 
необходимое для прокормления команды, Крузенштерн собирался покупать в разных 
портах по дороге. На Камчатку и на Аляску Российско-Американская компания 
отправляла с Крузенштерном шесть тысяч пудов железа, спирт, ружья, порох и 
много других вещей. Все это к 6 июля было погружено в трюмы. Корабли могли бы 
уже выйти в море, но не хватало подарков, японцев и посла.

Посол Резанов прибыл со свитой только 20 июля. Он привез с собой подарки — 
огромные драгоценные зеркала в золотых рамах. Зеркала эти нужно было поместить 
на «Надежде»с большой осторожностью, чтобы они не разбились и не испортились в 
пути.

Посла сопровождала свита. Состояла она, как написано было в постановлении 
коллегии иностранных дел, из «благовоспитанных молодых людей». Вот их имена: 
майор Фредерици, надворный советник Фос, художник Степан Курляндцев, доктор 
медицины Бринкин и гвардии поручик граф Федор Иванович Толстой.

Все были очень озадачены, узнав, что молодого графа Федора Толстого причислили 
к «благовоспитанным людям». Он был, пожалуй, самым неблаговоспитанным молодым 
человеком во всем Петербурге. Задира, скандалист, пьяница и картежник, граф 
Федор Толстой знаменит был тем, что очень часто дрался на дуэлях. Стоя под 
дулом пистолета, он проявлял необыкновенную храбрость. Он славился как отличный