радовались, когда зрители снова 
уселись на места.

Но тут А скомандовал: «Поднять флаги!» – и все встали опять. Заиграла музыка, и 
в воздух взвились десятки разноцветных полотнищ. Здесь были флаги многих стран. 
Некоторые мы видели впервые, но одно узнали сразу: алое знамя Советского Союза.

Потом начался парад. На огромном зеленом поле появился движущийся помост. На 
помосте толпились костюмированные буквы и цифры. Кого только они не изображали! 
Были здесь и важные бородатые восточные мудрецы, и древние греки в белоснежных 
одеждах. В маленьких пагодах сидели китайцы в черных шапочках и пестрых халатах.
 Ах, Нулик! Это была целая костюмерная! У меня до сих пор в глазах рябит от 
фесок, тюбетеек, шаровар, пудреных париков, камзолов, фраков, 
сюртуков…
Мы спросили у Дэ, что означает этот маскарад.

– Как?! Неужели вы не поняли? Перед вами ученые, которым посвящен сегодняшний 
праздник. Они совершают круг почета. Впереди в белой чалме Мухаммед 
аль-Хварезми, рядом – Аристотель.

– А это кто? – Сева указал на длиннокудрую маску в плаще и широкополой шляпе с 
перьями.

– Знаменитый французский математик Виет. Ему мы обязаны тем, что буквы в 
шестнадцатом веке получили, наконец, всеобщее признание. Справа от него стоит 
другой великий француз – математик и философ Рене Декарт. Он жил несколько 
позже, в семнадцатом веке, и тоже многое сделал для Аль-Джебры.

– А вот и еще один древний грек! – обрадовалась я.

– Вы, наверное, говорите о Диофанте? – догадался Дэ. – О, это замечательный 
человек! Еще в третьем веке нашей эры он решал сложнейшие алгебраические задачи.
 Диофант изложил их в своей знаменитой книге «Арифметика». Правильнее было бы 
назвать ее «Алгебра», но тогда этого слова еще не знали.

– На полях «Арифметики» Диофанта записал свою теорему Ферма, – сказал Олег.

Дэ посмотрел на него 
недоверчиво:
– Вы знакомы с Ферма? С великим французским 
математиком?
– Мы встречались с ним на Дороге Светлого Разума, когда возвращались из 
Карликании. Да вот он, рядом с 
Диофантом!
– Ребята, ребята, смотрите, Лобачевский! – тормошил нас Сева.

– Как, вы и Николая Ивановича знаете? – еще больше изумился Дэ.

– Конечно! – важно ответил Сева. – Он нам и письмо прислал: «Кажется, нельзя 
сомневаться в истине того, что все в мире может быть представлено 
числами…»
– И буквами, – добавил Дэ. – Уверен, Лобачевский не сказал так лишь потому, что 
это само собой разумеется.

Платформа с учеными сделала три круга и покинула поле под гром приветствий.

И тогда началось самое интересное.

Но об этом тебе расскажет Сева.

Так что жди письма.

Таня.

Не думай, что я такая умная и запомнила все, что говорил А.

Речь его была тут же отпечатана и размножена. Мне оставалось только переписать. 
Листочек же я сохранила на память.




Разноцветные 
береты
(Нулик – отряду 
РВТ)

Дорогие ребята! Как мне досадно, как мне обидно, что я не смог побывать на 
стадионе и увидать 
карнавал!
Но зато я сделал важное открытие. То есть открытие сделала мама. И вообще это 
не открытие, а давно известная вещь. Но для меня она была открытием.

Дело было так.

Мои ученики тоже решили устроить карнавал. И семь Нуликов явились в школу в 
новеньких беретах, – все береты разных цветов: красный, оранжевый, желтый, 
зеленый, голубой, синий и фиолетовый. Словом, семь цветов радуги. Нулики в 
беретах должны были идти во главе карнавального шествия. Но мне не понравилось, 
в каком порядке они стоят. Мне показалось, что красный берет должен быть рядом 
с синим, а синий – с оранжевым. А другому Нулику захотелось, чтобы желтый был 
рядом с фиолетовым. Тут каждый стал вносить свои 
предложения:
– Желтый с 
красным!
– Красный с 
синим!
– Фиолетовый с 
желтым!
Все так расшумелись, что я долго не мог их успокоить. Порешили перепробовать 
все перестановки. А потом большинством голосов выбрать самую красивую.

И началось! Расставили Нуликов так, как они стояли вначале: красный, оранжевый, 
желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый.

Потом Нулики стали меняться местами. Красный оказался на месте оранжевого, 
потом перешел на место желтого, потом на место зеленого и так до тех пор, пока 
он не очутился на