т диких зверей. 
Но есть один враг, против которого бессилен даже огонь.

Этот вечный враг всегда подстерегает человека и несет ему гибель, стоит только 
перестать с ним бороться, – этот вечный враг, всегда и во все времена был 
врагом жизни вообще.

Имя этому неумолимому врагу, этому жадному тирану, который даже и в наши дни 
продолжает свои опустошительные набеги на землю и истребляет тысячи людей, имя 
ему – голод.

Прошло четыре долгих дня с тех пор как дети вернулись в пещеру, а охотники – 
деды и отцы – все еще отсутствовали.

Не заблудились ли они в лесу, несмотря на свою опытность? Или охота оказалась 
безуспешной? Или они напрасно рыскают до сих пор по лесу? – Никто не знал этого.

Впрочем, и Старейший, и матери, и дети привыкли к таким долгим отлучкам отцов. 
Они знали – охотники ловки, сильны, находчивы, и совсем не беспокоились о них. 
Оставшихся дома одолевали иные заботы: все запасы пищи в пещере иссякли.

Небольшой кусок протухшей оленины – остаток от прошлой охоты – съели еще в 
первые дни.

В пещере не оставалось ни кусочка мяса; приходилось приниматься за свежие шкуры,
 отложенные для одежды.

Маленькими плоскими кремнями с искусно зазубренными острыми краями женщины 
соскоблили шерсть и отделили жилки с тяжелых шкур. Затем они разрезали кожи на 
небольшие куски. Эти еще покрытые пятнами крови куски вымочили в воде и варили 
их до тех пор, пока они не превратились в густую клейкую массу.

Нужно заметить, что этот отвратительный суп варился без горшка. Изготовлять 
глиняную посуду люди научились гораздо позже, чем орудия из грубо обтесанного и 
обитого камня.

В пещере Крека воду кипятили в искусно сплетенных мешках – корзинах из 
древесной коры; такой мешок, разумеется, нельзя было ставить на горящие уголья; 
чтобы нагреть воду, в мешок бросали один за другим докрасна раскаленные на огне 
камни. В конце концов вода закипала, но какой мутной и грязной становилась она 
от золы.

Несколько корней, с трудом вырванных из замерзшей земли, были съедены.

Гель принес какую-то отвратительную рыбу. Это было все, что ему удалось поймать 
после долгих и тяжких усилий. Но и эту жалкую добычу встретили с радостью. Ее 
тотчас же разделили и тут же съели: рыбу даже не потрудились поджарить на 
угольях. Но рыба была небольшая, а голодных ртов много. Каждому досталось по 
крошечному кусочку.

Старейший, желая хоть чем-нибудь занять измученных голодом обитателей пещеры, 
решил раздать всем какую-нибудь работу. Об этих работах мы поговорим позже, а 
пока осмотрим пещеру.

Наше счастье, что мы можем проникнуть туда только мысленно. Иначе мы, наверное, 
задохнулись бы от ужасающего зловония и спертого воздуха, царивших в этом 
мрачном убежище первобытных людей.

Некогда почвенные воды вырыли в толще мягкой горной породы обширный глубокий 
погреб. Главная пещера сообщалась узкими проходами с другими, более мелкими 
пещерами. Со сводов, потемневших от дыма, свешивались сталактиты и падали 
тяжелые капли воды. Вода просачивалась повсюду, стекала по стенам, 
накапливалась в выбоинах пола. Правда, пещера спасала первобытного человека от 
свирепого холода, но это было нездоровое, сырое жилище. Обитатели ее часто 
простужались, болели. В наше время ученые нередко находят в таких пещерах 
вздутые, изуродованные кости.

Но вернемся в жилище Крека. Вдоль стен главной пещеры, на грязной, покрытой 
нечистотами земле, лежали кучи листьев и мха, прикрытые кое-где обрывками 
звериных шкур, – постели семьи.

Посреди пещеры возвышалась глубокая и большая куча пепла и сальных потухших 
углей, с краю она была чуть теплая, но посредине горел небольшой костер; Крек, 
дежурный хранитель огня, беспрестанно подбрасывал хворост, вытягивая его из 
лежавшей рядом связки.

Среди пепла и углей виднелись разные объедки и отбросы: обглоданные кости, 
расколотые в длину, с вынутым мозгом, обгорелые сосновые шишки, обуглившиеся 
раковины, пережеванная кора, рыбьи кости, круглые камни и множество