тощей шеи князя тьмы. С 
мерзким хрустом голова Кащея отделилась от плеч, упала на пол, и мгновенно 
истлела, превратившись в горку черной пыли.

Иван утер со лба трудовой пот и посмотрел на обезглавленного противника. А тот 
слепо пошарил руками, похлопал по обрубку шеи, откуда медленно лилась густая 
черная кровь... Раздался треск, повалили искры и вонючий дым, из обрубка 
стремительно проклюнулась новая голова. Ничуть не хуже прежней.

– ...Бессмертный, – закончил прерванную кладенцом речь Кащей. – Бессмертный я, 
по жизни так 
вышло!
Иван почувствовал на сердце ледяную лапу страха. Но панике не поддался, и 
продолжал свои обманные финты и выпады. Минут через пять ему удалось обрубить 
Кащею руку, но и та выросла вновь. Кащей 
захохотал:
– Вот прикол-то! Ничего ты со мной не сделаешь, богатырь! А как утомишься – тут 
тебе и 
конец!
Иван молча кружил по комнате. Проходя мимо стола богатого, он украдкой спер с 
него гроздь бананов и засунул за пазуху. «Как утомлюсь – пожую бананов, сил и 
прибавится», – думал дурак.

– Никак тебе, Иван, не победить меня, – бахвалился Кащей, – смерть-то моя – в 
яйце!
Подхватив с пола сломанный стул, с прилипшими к нему богатырскими штанами, Иван 
запустил его в Кащея. Тот взвыл, скрючился и 
заорал:
– Дурак ты, Иван-дурак! Не в этом! Сказки надо читать! Все, хватит шутки 
шутить! Убивать тебя 
буду!
Сообразив, что Кащей Бессмертный рассердился не на шутку, Иван распахнул 
какую-то дверь и юркнув в нее, сбежал по ведущей вниз лесенке.

Глазам его предстала большая комната, уставленная дыбами, испанскими сапогами, 
гильотинами, увешанная цепями и веревками, с железными противнями, на которых 
зловеще светились раскаленные докрасна железяки. Зрелище было жутким.

– Ага! – крикнул Кащей, вбегая вслед за Иваном. – Сам в мою пыточную камеру 
пришел! 
Молодец!
Иван торопливо оторвал от грозди банан, сжал его могучими пальцами, выстрелив 
сладкую колбаску мякоти себе в рот. «Дай мне силу великую, фрукт любимый!» – 
взмолился он мысленно. И вдруг вспомнил встреченного на пути бояна Воху с его 
загадочной былиной: «Зря Иван жевал бананы, не в бананах, видно, суть. Фрукт 
сей не залечит раны, не поможет отдохнуть. Кожура – другое дело, кожура – всему 
венец. Шкурку от банана смело примени – врагу конец.
»
«Как же ее применить, шкурку бестолковую», – подумал Иван. Ничего не придумал, 
и в сердцах запустил в Кащея банановой кожурой.

– Черт побери! – только и успел крикнуть Кащей, оскальзываясь на шкурке и 
грузно падая на пол.

– Черт побери, черт побери! – радостно завопил Иван, подбегая к Кащею и рубя 
поверженного врага в капусту.

– Погодь, Иван, я руку сломал! – взмолился Кащей. Но было уже поздно. Могучими 
ударами богатырь разобрал Кащея на шесть основных кусков, после чего 
остановился, решая, что же делать дальше.

Из обрубков Кащея шел дым. Они шевелились и явно норовили сползтись друг к 
другу. Что же делать? 
Что?
Иван торопливо схватил жирную волосатую ногу, с давно нестриженными грязными 
ногтями на пальцах, и потащил ее к цепям. Нога сопротивлялась, но в одиночку у 
нее сил явно не хватало. Заковав левую ногу Иван вернулся за правой. Потом и 
туловище обмотал цепью, затем руки и голову. Проверил надежность оков, вздохнул 
и присел понаблюдать за результатом.

С треском и грохотом кащеевы конечности приросли к туловищу. Затем голова, 
мучительно изгибая шею дотянулась до тела, приросла и жалобно 
крикнула:
– Что же ты на