са у Фискалкина отродясь не имелось. Но было видно, что они ужасно 
завидуют.

Решив нарушить тягостное настроение молодежи, Иван-дурак крякнул и 
спросил:
– А не сыграете ли вы критику чего-нибудь новенького, свеженького, 
интересного?
Втайне дурак надеялся, что кто-нибудь продолжит былину бояна Вохи о нем. Но 
вышло по другому. Гусли взял Кудряшкин, откашлялся и 
запел:
		Как напилися в трактире нонче три богатыря,
		Зелено вино хлебали, времени не тратя зря.
		Как решили они подвиг богатырский совершить,
		Как пошли к собаке-князю позволения просить...

Молодежь захихикала, Иван потер затылок.

		А у князя гость незванный – старый дядька Черномор,
		На Илюху, на Алеху, на Добрынюшку 
попер:		Мол, ругали, слышал, князя, повели ты их казнить,
		Ясны головы хмельные с плеч широких отрубить.

		А Илюшка был поддатый, а Добрыня пьяный был,
		А Алешка улыбался, ни хрена не говорил.
		Нету силы богатырской, всю пропили в этот день,
		И Гапон, коварный попик, на плетень набросил тень.

		Посадили их в подвалы, заковали в кандалы,
		Может, головы отрубят, пока силы их малы.
		Не видать им больше света и хмельна вина не пить,
		Вы не ссорьтесь лучше с князем, все равно не победить!..

Кудряшкин откашлялся еще раз и смущенно 
объяснил:
– В последней строчке – это мораль. А когда богатырям головы отрубят, я еще 
немножко напишу.

Опрометью выбежал Иван-дурак из избы-читальни. Оттолкнул зеленоволосого, 
объясняющего Гнедку различия между галопом и рысью, и вскочил на коня. Выручать 
надо 
братьев-богатырей!



Глава шестая, в которой Иван торгуется за 
полцарства

Догадлив был поп Гапон. Действительно, не прошло и часа после тайного визита 
Черномора к Владимиру, как в палаты княжеские ввалились три богатыря. 
Покачиваясь и помогая друг другу не упасть, встали они пред ясны очи 
переодевшегося в полосатую пижаму Красна Солнышка.

Добрыня Никитич сделал шаг вперед и, галантно поклонившись, обратился ко 
владыке земли 
русской:
– Дело в следующем, княже. Хотим в твою честь подвиг совершить. – Однако поклон 
не прошел ему даром: произнеся эту фразу, он оступился и рухнул на пол.

– Да ты, брат, пьян! – вскричал князь, якобы удивленно.

– Князь! – вопреки очевидности оскорбился за друга Илья, – как ты мог 
подумать?! Добрыня ранен! То есть, тьфу! Добрыня ранен. В бою с гвардейцами 
Гапона.

– С какими гвардейцами?! – изумился Гапон. – Нет у меня никаких 
гвардейцев!
– Нет, так будут, – уверенно заявил Алеша, – ты давно о своей гвардии тайно 
мечтаешь.

– Откуда знаешь? – удивился Гапон.

– Телепатия, – объяснил Алеша.

– Телепатия! – взъярился князь, – телепатия, говоришь?! У нас, между прочим, 
тоже телепатия! Вот она-то мне и подсказывает, что только что вы меня в кабаке 
собакой 
кликали!
– У тебя, князь, телепатия неправильная, – предположил Алеша.

– Да хрен с ней, с телепатией, – махнул рукой Владимир, – у меня тридцать три 
богатыря в свидетелях.

– И как же мы теперь, княже? – не очень вразумительно, но до крайности горестно 
спросил Добрыня, пытаясь подняться на четвереньки.

– Как, как, – столь же горестно ответил Владимир, – головы будем рубить, вот 
как.

– Головы рубить, эт хорошо, эт по-нашему, – встрепенулся уснувший было стоя 
Илья Муромец, – кому 
рубить?
– А вам, кому же еще, – радостно сообщил Гапон. – Тебе первому.

Илья нахмурился, напряженно соображая. Наконец 
сказал:
– Не, мне не смогу. Размахиваться несподручно.

– А если кого другого попросить? – все с той же радостью в голосе осведомился 
Гапон.

– Другому не позволю, – подумав, ответил Илья, – а сам не могу. Несподручно.

– Не позволишь?! – с внез