трепетал голубой вымпел. А вокруг, до самого горизонта – спокойное 
лазурное море.

Яхта дрейфовала, словно и не мчалась только что со скоростью торпедного катера. 
Зато волны ощутимо раскачивали ее, и я вцепился в руку Гарет, чтобы не упасть. 
Та улыбнулась снисходительно, но ласково.

С кормы, пошатываясь, щуря глаза, шел Лэн. Вокруг него сумасшедшими прыжками 
носился Котенок.

– Это... это не у нас? – с какой-то тайной надеждой спросил мой Младший.

Я покачал головой.

– Мы вышли в другой мир.

– В 
твой?
– Нет, кажется... – Я посмотрел на Гарет. Но ответила 
Реата:
– Это мир королевства Тамал, мальчики. Очень хороший мир... Правда, 
мама?
– Правда, – подтвердила Гарет. – Тебе здесь понравится.

– Так вы что, обратно не собираетесь? – сообразил я. Гарет покачала 
головой:
– Нет. Там нам скоро будет нечего делать. Умные уходят первыми, жадные ждут до 
конца. Хорошо было торговать с Летящими... да и с вами, Крылатые... но все 
кончается.

– Почему 
кончается?
Гарет покачала головой, словно вопрос ее 
удивил:
– Тебе виднее, мальчик с Настоящим взглядом, идущий со стороны Света. Мы, 
торговцы, всего лишь чувствуем, когда наступают перемены.

Она победоносно 
улыбнулась:
– Женщины торговцев покидают мир Крылатых. Мужчины тоже чувствуют, что пора 
уходить, но они не верят сами себе. Они хотят собрать сливки, которых уже не 
будет.

Я кивнул, словно понял ее слова. Посмотрел на Лэна. А тот стоял задрав голову и 
смотрел на висящее в зените солнце.

– Дурак! – завопил я, закрывая Лэну глаза ладонью. Лэн даже не шевельнулся, 
лишь с восторгом 
сказал:
– И сквозь руку светит... Данька, это 
солнце?
– Солнце, дубина! Ты глаза 
испортишь!
– Почему? – Лэн попробовал высвободиться, и я не раздумывая пригнул ему голову. 
Наставительно 
сказал:
– На солнце нельзя смотреть. Запомни! Нельзя смотреть на 
солнце!
– Правда? – с сомнением спросил Лэн. Я убрал с его лица руку и 
спросил:
– Что 
видишь?
– Круги разноцветные...

– Закрой глаза и сиди, – посоветовал я. А сам спросил у Котенка, который висел 
в воздухе, как и Лэн, неотрывно глядя на солнце.

– Он глаза не 
испортил?
– Нет, сейчас пройдет, – успокоил меня Котенок. – Ничего, детям положено 
обжигаться, чтобы узнать, что огонь горячий.

– А ты сам?..

– Я-то? – хмыкнул Котенок, разглядывая солнце. – 
Ха-ха!
Ясно было, что сейчас от него ничего не добиться. Я снова взглянул на Лэна, 
который уселся на палубу и послушно жмурил глаза. И только теперь, при 
солнечном свете, я понял какой же он бледный.

Кожа у Лэна была белая до голубизны. Волосы светло-светло-каштановые, про такие 
иногда говорят – выгоревшие. Может, они и выгорели. От тьмы. Да еще черная 
ткань Крыла оттеняла его бледность. Кошмар...

Я сел рядом, положил ему руку на плечо и 
спросил:
– Как 
глаза?
– Уже нормально. Темно, – продолжая жмуриться, сказал Лэн.

– Открывай глаза, – велел я.

Лэн посмотрел на меня и улыбнулся.

– Данька, а у нас тоже так 
будет?
– Конечно, – твердо пообещал я. – Еще лучше будет. И еще будут рассветы, и 
закаты, и облака, сквозь которые свет мягкий, и ночь, ко