. Может быть, еще не поздно сделать из тебя человека. Я попробую. 
Все-таки ты мой сын. Я должен попытаться... Подойди ко мне.

– Ты знаешь, что у меня в руках? – спросил я, давя панику.

– Догадываюсь, Даня. Но ты ничего не сделаешь. Я же твой отец.

– Ты не он. Ты – самое плохое, что я о нем думаю.

– Не смеши меня, сынок. Ты помнишь, что я тебе всегда говорил: проступок 
подлежит наказанию? Ты слишком многое натворил, и если я сейчас тебя не 
остановлю...

– Выйди на свет, папа, – сказал я и вдруг почувствовал, как исчезает страх. 
Отец замолчал.

– Ты боишься, папа? – спросил я. – Боишься? Чего? Света или того, что я уже не 
помню твоего 
лица?
– Не пререкайся! – крикнула темнота. Но теперь страх был в ее голосе.

– Ты помнишь, как наказывал меня, папа? Всегда по вечерам, чтобы у меня была 
ночь на размышления. А может, ты просто чувствовал себя сильнее и 
справедливее – в темноте? Что ты молчишь, 
папа?
Я уже шел по коридору, пятился, и за спиной был свет. Вслед мне звучало что-то 
неразборчивое про маму, и про то, что я во всем виноват, и про то, что я 
маленький фашист и убийца, который хочет побыстрее стать взрослым негодяем. Но 
я уже вышел из коридора. В комнату, где было светло и откуда вел еще один 
коридор – широкий, нестрашный. Спиной ко мне, вглядываясь в коридор, стоял Лэн. 
В руках у него был тот же Меч.

– Ты настоящий или просто испытание? – спросил я. Лэн мгновенно развернулся, и 
мне стало не по себе.

Лэн, кажется, был настоящим. Испуганный взгляд, волосы взлохмачены. И смотрел 
он на меня так же, как я на него: «Ты настоящий или 
нет?»
– Ты... ты Данька? – осторожно спросил Лэн.

– А ты 
Лэн?
Мы глупо смотрели друг на друга, потом Лэн неуверенно улыбнулся. 
Сказал:
– Я-то настоящий.

– А откуда ты здесь взялся? – подозрительно спросил я.

– Оттуда же, – скосил вверх глаза Лэн. – Если Настоящий меч может служить сразу 
многим... – он не закончил.

– Здорово, – признался я. – Мне и в голову не пришло.

– А ты уже чего-нибудь испугался? – спросил Лэн.

– Да так, мелочи... А 
ты?
– А я только появился. Стою, думаю, куда идти, – и вдруг ты.

– Я в той стороне все проверил, – похвастался я. – Это простой Лабиринт, без 
разветвлений. Пошли в эту дверь.

– Давай.

Проходя мимо Лэна, я словно случайно тронул его за плечо. Вроде бы все было без 
подвоха. И мы пошли по коридору, я впереди, Лэн следом.

– Может, я впереди пойду? – тихо спросил Лэн через минуту. Коридор становился 
все темнее и темнее.

– Зачем? – насторожился я.

– Ну... вдруг ты мне не доверяешь. Думаешь, что я не настоящий...

Я даже засмеялся от такого признания. И 
спросил:
– А ты веришь, что я – 
Данька?
– Да, – заверил Лэн. – Зачем бы мечу подсовывать мне такое испытание? Я тебя не 
боюсь. Мы ведь друзья.

– Ну и я тебя не боюсь, – сказал я. Тьма стала совсем густой, никакого просвета.
 И даже впереди не угадывалось выхода.

А действительно ли я не боюсь Лэна? Все-таки в нем есть Тьма... И если сейчас...
 Я замотал головой, отгоняя предательский страх. И попытался думать логически. 
Если Лэн настоящий – а так оно, наверное, и есть, то бояться его не надо. Если 
же нет, если Меч все-таки придумал для меня еще одну подлую проверку... Мне же 
вовсе не так страшно, как раньше. Значит, этот страх не са