***


...Комната, куда нас провела девушка – кстати, звали ее вполне обычно, Магдой – 
была маленькой. Лэн, когда мы остались одни, поворчал слегка по этому поводу. 
Но мне лично показалось, что три на три метра для двух пацанов и котенка вполне 
нормально. В комнате были две кровати – взрослые сочли бы их узкими, но нам 
жаловаться было бы смешно; камин, в котором лежали дрова, и столик с 
единственным стулом. Стены были кирпичные, даже не побеленные, что тоже вызвало 
у Лэна негодование. Над кроватью, которую Лэн облюбовал себе, висела маленькая 
картинка с изображением парусника, плывущего по ночному морю. По-моему, 
парусник был куда красивее, чем в натуре. Возле двери, запирающейся на крепкий 
засов, висело маленькое треснувшее зеркальце. Вот и все. Впрочем, было еще окно,
 закрытое лишь легкой шторой, что вызвало у Лэна оторопь. Он не привык к тому, 
что на окнах нет ставней и сквозь них пробивается свет – пусть даже лишь свет 
уличных фонарей.

Котенок деловито обежал комнату и взлетел на мою кровать.

– Сегодня сплю с тобой, – заявил он. – Если будет холодно, то под одеялом. Ты 
во сне не 
пихаешься?
– Откуда я знаю, я же во сне сплю, – ответил я и спросил: – А почему ты не 
показал, что умеешь летать и 
светиться?
– А вдруг нам придется задержаться больше недели? – вопросом ответил Котенок.

– Из тебя бы торговец вышел, – не то осуждающе, не то восхищенно протянул Лэн.

– Я подумаю над этой идеей, – пообещал Котенок и начал умываться. – Вы ложитесь,
 мальчики, завтра дел будет много.

– Каких? – не удержался я.

– Откуда я знаю? Но не зря же мы сюда добрались. 
Спать!
На командный тон я обижаться не стал, послушно разделся и забрался под одеяло. 
Лэн, зевая, 
сказал:
– Спокойной ночи, Данька...

– Спокойной ночи, – согласился я. А Солнечному котенку, как и положено, 
шепнул: – Ясного рассвета...





***


Проснулся я оттого, что Котенок покусывал меня за мочку уха, а рот зажимал 
лапкой. Я просто обалдел и едва не скинул его на пол. Но тут Котенок 
прошептал:
– Тихо, Данька... Вставай.

Я встал, а Котенок, слабо светясь, повис в воздухе передо мной.

– Что? – тихо спросил я, ничего со сна не соображая.

– Посмотри на своего Младшего...

Наконец я понял, что случилось что-то неладное, и шагнул к кровати, где спал 
Лэн. Шагнул – и замер. Это был не Лэн. Кто-то очень похожий, но лицо его было 
таким злым и жестоким, что мне стало страшно.

– Тьма, – прошептал под ухом Котенок. – Черный огонь горит в нем, Данька. Когда 
Лэн не спит – он сильнее. Но тьма в нем осталась...

Я сразу вспомнил торговца, который разглядел это сквозь свои черные очки. И 
беспомощно посмотрел на 
Котенка:
– Что 
делать?
– Сейчас? Разбудить или осветить Настоящим светом... или просто пожалеть. Но 
тьма будет расти. Мы должны найти много, очень много Настоящего света, чтобы 
выжечь тьму дотла.

– Как 
много?
– Не знаю. Очень много, Данька. Нам нужен Настоящий рассвет... Только не 
спрашивай, что это, я и сам еще не знаю. Я...

– Маленький, слышал, – оборвал я Котенка. И сел на кровать рядом с Лэном, 
осторожно взяв его за руку.

Через минуту лицо Лэна разгладилось. И стал