, 
направил ее метко. Котенок с обиженным видом выполз из-под нее и принялся 
вылизывать лапы. Мы засмеялись – не из-за того, что очень уж смешно получилось, 
а потому, что все напряжение куда-то исчезло.

– Ладно, мир, – сообщил Котенок, кончая умываться. – Лэн, как долго учиться 
владеть 
Крыльями?
– Год, – с готовностью сообщил Лэн.

– Сформулируем вопрос иначе. За какое время ты научишь своего Старшего-неумеху 
держаться в воздухе и не производить впечатления перелетной 
курицы?
– За утро, – улыбнувшись, сказал Лэн. – Летать не так уж и сложно. Летать и 
сражаться – совсем другое.

– Вот и отлично. Завтра и научишь. Потом отправитесь на свой вылет и будете 
старательно увиливать от Летящих. Ты ведь это умеешь, если 
честно?
Лэн виновато опустил голову, и я шлепнул его по спине.

– Не обращай на Котенка внимания. Он язва, каких мало.

– Идите-ка спать лучше, – недовольно посмотрев на меня, сказал Котенок. – 
Завтра вам потребуются и силы, и остроумие.

– А 
ты?
– А я спущусь вниз, поразмышляю, книги полистаю, – важно сказал Котенок. – 
Должен же кто-то за вас 
думать?
– Спокойной ночи, Лэн, – сказал я. И они с Солнечным котенком вышли, а я, 
подобрав подушки, вновь нырнул в постель. Настроение у меня почему-то было 
отличным. А когда минут через десять в комнату пробрался котенок, тихонько лег 
на свободную подушку и стал вылизывать измазанные в сливках лапы, я твердо 
решил, что теперь все будет хорошо.

– Спокойной ночи, – шепнул я.

– Это тебе спокойной ночи. А Солнечным котятам желают ясного рассвета.




5. 
Трус

Только когда я впервые надел комбинезон Лэна, я понял, что же такое Крылья.

Плотная ткань обтянула меня, как резиновая перчатка руку. Потом я почувствовал 
боль в плечах и невольно вскрикнул. Словно на каждое плечо уселся котенок и, 
растопырив лапки, выпустил когти.

– Не пугайся, – быстро сказал Лэн. – Крылу нужны силы.

– Мои, что 
ли?
– А чьи же? Как ты собираешься летать? Махать руками, как 
птичка?
С минуту я извивался и дергался, потом, под укоризненным взглядом Лэна, притих. 
К тому же и боль стала слабее.

– Так все время 
будет?
– Привыкнешь, – утешил Лэн. – Через месяц уже и внимания не обратишь. Так, 
взмахни руками...

Я взмахнул. Ткань, свисающая с рукавов, вяло хлопнула, но расправляться не 
собиралась.

– Представь себе Крыло, – упорно повторял Лэн, наблюдая за моими неуклюжими 
попытками взлететь. Мы стояли в комнате на первом этаже, а Котенок, улегшись на 
перилах лестницы, наблюдал за нами, – Представь Крыло. Представь полет. Ты 
сможешь.

– Я не смогу, Лэн...

– Ерунда, все могут. Ты не тяжелый, Крыло поднимет тебя.

Через час, убедившись, что толку нет, Лэн заставил меня забраться на шкаф и 
прыгнуть с двухметровой высоты. Вот это подействовало.

Мне показалось, что руки у меня вдруг выросли в несколько раз, стали широкими и 
ударили... нет, не о воздух даже, а о воду. Падение вдруг замедлилось, пол 
вновь отодвинулся вниз, потом я снова опустился и опять подскочил к потолку. По 
комнате гулял ветер, раскачивая картины на стене и опрокидывая всякую мелочь.

– Нормально, – сказал Лэн, который стоял подо мной, задрав голову. – Крыло 
умнее тебя.

– Я же лечу! – заорал я, сообразив, что падение откладывается.

– Не летишь, а порхаешь по комнате, – подал голос Котенок.

– Крыло умеет летать, тебе надо лишь руководить им. Понимаешь? Ему нужен твой 
ум и чуть-чуть сил. Спускайся, Старший.

Я попытался сложить Крыло и мягко упал на пол. Плечи ныли сильнее, но я был в 
восторге.

– Лэн, а как делать из Крыла 
палат