| |
"чудовищных поступках". И лад-
но, если бы разбиралась она одна. Покричала бы, записала бы в днев-
ники - и топайте домой. В общем-то она была не злопамятная. Но, едва
началось собрание, появился Виктор Борисович.
- У-у, держись, ребята...- тихонько протянул Митька Бурин. А
Журку слегка затошнило от противного страха: все знали, что Виктор
Борисович-гроза и бич всяких нарушителей.
- Маргарита Васильевна, пригласите виновников происшествия к
доске,- сухим голосом распорядился он и сжал рот в красную точку.
Посмотрел, как Журка, Горька, Иринка и Грабля выбираются из-за парт,
и повторил громче:- Да-да, к доске. Вот сюда!- Он ткнул острым паль-
цем.- Вот на это место! Чтобы все видели паршивцев, которым не место
в советской школе!- И взвизгнул:- Живо!
Они - что делать-стали у доски понурой шеренгой.
- Отвечайте!- крикнул Виктор Борисович.
Легко кричать "отвечайте". А на какой вопрос отвечать? Что го-
ворить?
- Долго будем молчать?- вдруг, совершенно успокоившись, поинте-
ресовался Виктор Борисович. И по-мальчишечьи забегал вдоль шеренги.
Тогда Журка услышал сумрачный Горький голос:
- Чего отвечать-то?
- Молчать!- снова взвизгнул завуч.- Ничтожные болтуны! Отвечай-
те, как вы посмели! Да, как вы посмели устроить это надругательство
над школьными правилами?!
Надо было отвечать. Кто ответит? Горька? Но он ударил Бердышева
последний. Грабля? Но с него какой спрос? Он врезал Тольке просто от
благодарности к Иринке: потому что она заступилась перед Маргаритой.
Сама Иринка ответит? А Журка, значит, будет прятаться за нее?
Журка поднял глаза:
- Потому что Бердышев обругал отца Брандуковой... - сказал он
негромко, но, кажется, без дрожания в голосе.
- Вот как!- язвительно воскликнул Виктор Борисович. И тут же
торопливо вмешалась Маргарита Васильевна:
- Но послушай, Журавин, разве это правильно?.. Виктор Борисо-
вич, не волнуйтесь, у вас же сердце!.. Скажи нам, Журавин, разве
можно в ответ на слова, которые тебе не понравились, пускать в ход
кулаки? Да еще так дружно и остервенело?
Она говорила спокойно, почти ласково, и Журка немного осмелел:
- Когда как...
- Что значит "когда как"?- Голос у нее слегка ожесточился.-
Когда четверо на одного, на беззащитного товарища-можно? Тут и нервы
позволено распускать, и руки? А если кто-то сильнее или взрослее, вы
бы, наверно, вели себя с ним сдержаннее. Разве не так, Журавин? А?
Журка пожал плечами.
- Не знаю...
- Нет, знаешь! Со мной бы ты, наверно, не стал драться, если бы
даже и обиделся. А?
"Мелет чепуху какую-то " - с досадой подумал Журка. И сказал
устало:
- С женщинами не дерутся...
- Ах вот что! -опять взвизгнул Виктор Борисович.- Ты нахал !
Дерзкий мальчишка ! Значит, если бы Маргарита Васильевна не была
женщиной, ты мог бы кинуться в драку? На своего наставника? На
пе-да-гога? Может быть, ты кинешься на меня?
"Что ему надо?"- тоскливо подумал Журка. В классе стало тихо.
Видимо, вопрос завуча озадачил всех. И вдруг поднялся Сашка Лавен-
ков. Сказал ясно так и ровно:
- Нет, ему на вас нельзя. Вот если наоборот - другое дело.
- Что?..- озадаченно спросил Виктор Борисовича-Что наоборот?
- Я говорю, что вам, наверно, можно,- разъяснил Сашка, и в го-
лосе его прорезался негромкий звон.- Возьмите его за ухо и головой о
дверь. Как Вовку.
Было тихо, а стало еще тише. Виктор Борисович шелестящим шепо-
том сказал:
- Что? Как ты смеешь? Какой Вовка?
- Мой брат. Лавенков из третьего "Б",- разъяснил Сашка.- Вы,
конечно, уже забыли. Он вчера бежал по коридору, а вы его за ухо
хвать и в учительскую поволокли. И лбом о косяк.
Виктор Борисович коротко задохнулся:
- Ты... Ты... Это чудовищная клевета! Это... Ин-си-ну-ация!
- Я познаю, что такое эта ин... си... В общем, не знаю,- холод-
но ответил Сашка.- Только Вовка никогда не плачет, а вчера пришел со
слезами. И ухо болит до сих пор.
- Ты лжец!
- Нет,- сказал Сашка.
Он стоял прямой, спокойный. "Он совсем не боится,- подумал Жур-
ка.- Потому что у него есть брат. Он заступается за брата. Не страш-
но, если за брата... или за сестру..." И Журка сказал:
- Лавенков не врет. Он вообще никогда не врет. Он ко
|
|
