хороны, оформили,
какие полагалось, документы, устроили поминки. Короче говоря, сдела-
ли все печальные дела, которые выпадают на долю родственников, когда
человек умирает.
    К тому времени,  как Журка вернулся, мама уже не плакала, хотя и
была печальнее,  чем всегда.  Комната оказалась полупустой,  а  папа
увязывал и упаковывал вещи. Решено было переехать в областной центр.
После деда осталась небольшая, но приличная квартира, на которую, по
словам отца, кто-то "хотел наложить лапу, но это дело у них не выго-
рело".  А еще в разговорах звучало слово "завещание", и это удивляло
Журку. Он  думал,  что завещания писались только в прежние времена -
про всякие там клады и дворянские состояния. Это было слово из рома-
на "Граф  Монте-Кристо".  И  вдруг  - не в романе,  а на самом деле.
Впрочем, о завещании говорили мимоходом.  Да и какое там  наследство
мог оставить одинокий, очень небогато живший дед?
    Журка обиделся на родителей за то,  что не сказали вовремя о де-
душкиной смерти. Разве он такой ребенок, чтобы скрывать от него беды
и горести?  Но,  если говорить по правде,  печалился Журка не  очень
сильно. Дедушку он знал мало, видел редко и, кажется, никогда по не-
му не скучал.
    Хотя, конечно, дедушка был очень хороший. И он совсем не походил
на обычного дедушку.  Просто пожилой мужчина, очень высокий, с залы-
синами над худым лицом,  с мелкой седоватой щетинкой на щеках, кото-
рые были прорезаны длинными морщинами.  Он прихрамывал, но ходил без
палки и держался прямо.  Носил он большие круглые очки,  хотя и  без
них видел неплохо. Журке почему-то казалось, что очки эти насмешливо
поблескивают, когда дед смотрит на папу и маму. А если дед имел дело
с Журкой, очки он снимал: и когда разговаривали, и, уж конечно, ког-
да вскидывал Журку себе на плечи.
    Он был крепкий,  и руки у него были сильные (правда,  и ласковые
тоже). Еще в прошлом году, когда мама с Журкой встретили его на вок-
зале, он легко подкинул десятилетнего внука, посадил на себя и, поч-
ти не хромая,  понес по улице. Журка немного стеснялся встречных ре-
бят - не маленький уже,- но не просился на  землю, только весело ой-
кал:  от  смущения и от того,  что щетинистые дедовы щеки покалывают
ему голые ноги.
    Дед рассказывал  Журке про разные интересные вещи:  про раскопки
старинных курганов,  про то, как устроены латы древних рыцарей и чем
в  испанском  бое с быками матадоры отличаются от пикадоров и банде-
рильеров.  Он научил Журку, как определять, молодой месяц в небе или
старый,  и  как  разглядеть  в Большой Медведице незаметную восьмую
звезду. А еще - запоминать названия парусов на  больших  кораблях  и
привязывать перья к стрелам для лука...
    Иногда дед вспоминал,  как в юности служил цирковым униформистом
и плавал матросом по Каспию или как в детстве сделал с друзьями гро-
мадный змей,  привязал к бечеве тележку,  и змей  тащил  его,  будто
взнузданный конь, через луг. Пока бечева не оборвалась...
    Один раз Журка попросил:
    - Расскажи, как ты воевал.
    Дед неохотно сказал:
    - Да чего там воевал...  Месяц был на позициях, а потом ногу ис-
калечило, и отправили в тыл. И стал чиновником.
    Но Журка знал,  что чиновники водились только при царе,  а месяц
на позициях дед провел не зря: среди медалей "За трудовое отличие" и
"Ветерану труда" были у него еще "За отвагу" и "За победу над Герма-
нией"...
    В общем,  славный был дедушка Юрий Григорьевич Савельев.  Только
встречался с ним Журка лишь на короткое время и редко - не чаще  од-
ного  раза в году.  Дважды Журка с мамой ездил к нему в "большой го-
род",  а иногда дед приезжал сам.  Но приезжал,  видимо, без большой
охоты. Журка догадывался, что отец и дедушка недолюбливают друг дру-
га. Кажется,  деду не нравилось, что мама вышла замуж за папу. Но он
зря был  недоволен:  если бы мама и папа не встретились и не пожени-
лись, тогда, чего доброго, не появился бы на свет и Журка.
    Прошлогодний приезд  деда был последним.  Этим летом Журка после
лагеря собирался поехать к нему с мамой. А получилось вот как...
    Было грустно, а в то же время от ожидания больших перемен в Жур-
ке звенели радостные струнки.
    Перед отъездом Журка неторопливо попрощался с Картинском. Навес-
тил приятелей (их немного осталось в городе в летнюю  пору),  обошел
все  улицы,  где когда-то гуляли с Ромкой,  заскочил в пустую школу,
побродил по берегу Каменки,  поплескался в купалке, а потом поднялся
на насыпь и положил на рельсы пятак. Прогремел длинный состав с раз-
ноцветными контейнерами, и Журка поднял раскатанный латунный кружок.
Звонкий и горячий. Положил его в кармашек на тонкой рубашке. . .
    А поздно вечером все Журавины были уже на новом месте.


    Утром отец  отправился  узнавать насчет контейнера с багажом,  а
Журка и мама поехали на кладбище.
    Кладбище оказалось большим и каким-то слишком открытым, с чах