м:  о дедушке,  об Иринке,  об Игоре Дмитриеви-
че...
     А Горька стоял рядом и молча поглядывал  из-под  медных  волос.
Все время,  пока шел разговор с Иринкой, Журка чувствовал это молча-
ние и этот взгляд.  Посмотреть Горьке в лицо он не решался.  К среди
всех  других мыслей билась одна-колючая и тоскливая:  "Что же теперь
ему сказать, как быть?"
     Впрочем, Журка знал,  как быть, только это очень трудно. Но на-
до.  Чтобы потом не краснеть перед Горькой, перед Иринкой, перед со-
бой. Надо переступить через мучительный стыд и проговорить: "Горька,
прости меня, пожалуйста, я был самый последний идиот. Я сам не знаю,
как мог подумать такое..."
     - Горька... ты... Горька перебил торопливо:
     - Слушай, я там .тебе книжки притащил, а "Всадника"-то я еще не
дочитал.  Я его по ошибке прихватил в одной пачке.  Ты мне потом его
дай опять...
     И стало понятно, что говорить ничего не надо.

     Иринка и Горька принесли Журке домашние задания,  но он сказал,
что лучше пойдет делать их к Иринке.
     - Если, конечно, можно...
     - Вот балда-то! Почему же нельзя? - возмути лась Иринка.
     - Я, пожалуй, тоже приду,- сказал Горька.
     Так они и сделали. Едва пришла Лидия Сергеев на, Журка поспешил
к Брандуковым.  Горька был уже там. Они засиделись у Иринки до вече-
ра. Пришел  Игорь  Дмитриевич.  Журка один на один,  тихо и сбивчиво
сказал ему спасибо за книжку.  А тот поспешно ответил,  что все  это
пустяки, мелочи жизни, не стоит говорить об этом, и поскорее перевел
разговор на Олаудаха Экиано.  Оказалось, что приключения Олаудаха он
дочитал почти  до  конца и завтра попробует сделать несколько рисун-
ков...
     Журка вернулся  к  Лидии Сергеевне около восьми часов и почувс-
твовал себя виноватым. Он узнал, что, пока его не было, Максимка ма-
ялся, тосковал и мучил родителей вопросами, когда Журка вернется.
     Они сели дочитывать "Приключения Буратино".
     ...Наутро Журка  пошел в школу,  и там все было как всегда.  Не
спросили даже, почему прогулял день. После школы он часа два играл с
Максимом в морское путешествие,  а потом отпросился у него и побежал
к Иринке.
     А еще через день, когда они с Максимом обедали на кухне, кто-то
позвонил у дверей.  Лидия Сергеев на вышла и скоро  вернулась.  Тихо
сказала:
     - Там твой папа... Хочет поговорить, но не заходит.
     У Журки  тоскливо засосало под сердцем.  Он аккуратно отодвинул
тарелку, коротко вздохнул и вышел в прихожую.
     Отец стоял у порога.  И Журке на секунду показалось, что ничего
плохого не было.  Потому что папа - вот он,  такой же, как всегда. И
Журка потянулся к нему,  чуть-чуть не шагнул, чтобы прижаться к зна-
комой старой кожанке,  которую помнил с младенчества.  И увидел руки
отца  с  нервными  шевелящимися пальцами.  И вспомнил,  как эти руки
скручивали,  ломали его. И отшатнулся - не от страха, не от обиды, а
от болезненного отвращения.
     Но все случилось в один миг,  незаметно для других. Журка молча
встал  перед отцом и вопросительно посмотрел на него.  Глядя в угол,
отец негромко сказал:
     - Вернись домой, сегодня маму выписывают.
     Мама! Журка обрадовался в душе,  он истосковался по маме.  И по
своей комнате с Ромкиным портретом. И по прежней жизни.
     Хотя прежней жизни все равно уже не будет...
     Журка потрогал  языком подживший рубчик на нижней губе и ровным
голосом отозвался:
     - Хорошо, я приду.
     - Пойдем...
     - Я один приду. Собраться надо.
     - Тогда возьми ключ.- Отец протянул его, Журкин, ключик на тон-
ком шнурке.
     ...Максимка опечалился до глубины души,  когда узнал, что Журка
уходит.
     - Я буду у тебя часто бывать,- пообещал Журка.  Ему тоже  стало
грустно.- Часто-часто. Даже надоем.
     - Нет,  не надоешь!.. А зачем ты Федота забихаешь? Мне без него
скучно будет.
     Журка растерянно посмотрел на Лидию Сергеевну.
     - Может, правда, оставишь?- спросила она.- Пока в садике каран-
тин...  Максимке все же веселее. Ты не буде