росился бежать по поляне.

– Куда ты? – крикнул вслед ему Второй капитан. – Все равно поймаем. Не торопись,
 у тебя же больное 
сердце!
Но толстяк не слышал. Он несся между кустов, перепрыгивал через ямы, спотыкался,
 размахивал руками.

И птица Крок, лениво кружившая в высоте, увидела его сверху и спикировала на 
него, как коршун на зайчонка.

Еще секунда – и толстяк уже болтался в воздухе, будто продолжал бежать, а птица 
поднималась так быстро, что, когда Второй капитан выхватил пистолет, она 
поднялась на полкилометра.

– Не стреляй, – остановил его Первый капитан. – С такой высоты он разобьется...

И как будто сглазил. Толстяк как-то извернулся в когтях птицы, забился, и она 
выпустила его. Словно тряпочная кукла, толстяк летел к земле. И скрылся за 
холмом.

Мы молчали. Потом Зеленый 
сказал:
– Он сам себя наказал. И лучше придумать было нельзя.

И все с ним согласились.

А туманность между тем потихоньку выползала из сети. Она вытекала как кисель, 
расползалась во все стороны, и когда мы опустили глаза, то увидели, что стоим 
по колени в сером киселе.

– Держите ее! – крикнула Элла. – Она же 
убежит!
И туманность убежала. Она окутала нас непроницаемой мглой, а когда мгла 
рассеялась, над нашими головами реяло большое серое облако.

– Все равно собирались стартовать, – сказал Второй капитан, – так что попрошу 
поторопиться.

Мы быстро загнали на корабль склисса, завели двигатели и взлетели. Вслед за 
нами поднялись остальные три корабля. И все мы, построившись цепью, погнались 
за живой туманностью.

Догнали мы ее только у планеты Шелезяка. К тому времени туманность 
распростерлась уже на несколько тысяч километров, и мы три дня сгоняли ее так, 
чтобы она уместилась в наши сети.

Наконец туманность закутали в тройную сеть и крепко привязали между двумя 
кораблями. В таком виде и отвезли к Солнечной системе, где каждый может 
полюбоваться ею в кратере Архимеда на Луне. Хотя любоваться нечем – нет более 
скучного экспоната, чем живая туманность.

Элла настаивала, чтобы туманность поместили в зоопарк на Земле, но земной 
климат для нее вреден, да и кто придет в зоопарк смотреть на серый туман? Куда 
интереснее поглядеть на индикатора, получить в подарок шарф от 
паука-ткача-троглодита, полить кустик лимонадом или отличить склисса от коров, 
в стаде которых он пасется.

На центральной лунной базе, в гостинице «Луноход», мы в последний раз собрались 
все вместе.

– Пришла пора прощаться, – сказал Второй капитан.

Капитаны сидели в ряд на большом диване и совсем не были похожи на свои 
памятники. Первый капитан был задумчив и с трудом скрывал печаль. Оказалось, 
что перевод Венеры на новую орбиту начался, пока он был в системе Медузы, и он 
опоздал к торжественному моменту.

Третий капитан себя плохо чувствовал, его била лихорадка, которой он заболел в 
подземелье у пиратов, но, когда Верховцев принес ему лекарства, капитан 
отказался.

– Эта лихорадка пока не излечима земными лекарствами. Справлюсь с ней сам. Не 
обращайте внимания. Как только я снова выйду в космос, все пройдет. Для меня 
лучшая больница – мостик космического корабля.

Лишь Второй капитан был оживлен и весел. Он только что передал прилетевшим с 
Земли физикам формулу галактия. Физики заняли уже половину гостиницы, и с 
каждым новым кораблем прилетали их коллеги из разных университетов и институтов.
 Было получено сообщение, что на Луну спешат ученые с Фикса и линеанцы, а на 
космической вер