олстяк заспешил по коридору за 
капитаном, 
визжа:
– Это все он! Это все 
Крыс!
Третий капитан был без сознания. Первый положил его на пол и обернулся ко мне.

– Скажите, профессор, – спросил он, и голос его дрожал, – скажите, можно ли 
что-нибудь 
сделать?
– Не знаю. Сомневаюсь, – сказал я. Я наклонился над фиксианцем. – Они морили 
его голодом и пытали.

– Они пытали его четыре года, – сказал Второй капитан. – А мы были уверены, что 
он давно мертв! И если бы не Алиса, оставили бы его здесь. И он им ничего не 
сказал. Профессор, я умоляю вас, сделайте все возможное, чтобы его 
спасти!
– Меня не надо просить об этом, – сказал я. – В первую очередь нужны 
укрепляющие уколы. Алиса, беги, милая, на «Пегас» и принеси оттуда аптечку.

Алиса стрелой побежала по коридору.

– Я с ней, – сказал Первый капитан.

– Не надо! – отозвалась Алиса на бегу. – Я лучше вас знаю, где искать.

– Послушай, Третий, – сказал Второй капитан. – Слушай. Не сдавайся. Так мало 
осталось терпеть. Неужели ты сдашься в последнюю минуту? Ведь мы пришли.

И вдруг фиксианец открыл глаза. Ему было очень трудно это сделать, потому что 
его тело уже умирало. Лишь мозг боролся со смертью.

– Все хорошо, – сказал он, – все в порядке. Я ничего не сказал. Спасибо, друзья,
 что пришли. – Он закрыл глаза, и его сердце остановилось.

Я тут же начал делать фиксианцу искусственное дыхание. Но это не помогало. 
Положение было безвыходное – у меня не было ни хирургических инструментов, ни 
диагностической машины, ни лечебных автоматов. И мне пришлось поступить так, 
как делали врачи сто лет назад.

– Я рискну, – сказал я капитанам. – Боюсь, что иного выхода нет.

– Мы вам верим, профессор, – ответили мне капитаны.

Тогда я разрезал ножом грудь Третьему капитану, взял в руку остановившееся 
сердце и начал его массировать. Мне казалось, что прошел час, рука онемела. Я 
не заметил, как подбежала Алиса с аптечкой и инструментами. Первый капитан сам 
ввел в вену своему другу оживляющую смесь. И не знаю, что помогло, мои ли 
усилия или действия Первого капитана, но сердце Третьего дрогнуло, еще раз... и 
забилось.

– Еще живительного раствора! – приказал я.

Алиса передала ампулы капитанам.

– Он очень могучий фиксианец, – сказал я. – Любой другой на его месте давно бы 
умер.

Я достал из аптечки сшиватель, и в минуту этот маленький аппаратик сшил ему все 
сосуды и зашил грудь. Мы осторожно перенесли фиксианца на «Синюю чайку», где я 
мог оказать ему настоящую врачебную помощь. Там ко мне присоединился доктор 
Верховцев, и через полчаса мы могли уже сказать, что жизнь Третьего капитана 
вне опасности.

Мы оставили Второго капитана дежурить у его постели, а сами спустились вниз, в 
пещеру, нам надо было отдохнуть. Первый капитан вышел с нами.

У входа сидел на корточках толстяк под охраной Зеленого.

– Он будет жить? – спросил с робкой улыбкой Весельчак У, словно речь шла о его 
любимом брате.

– Да, – коротко ответил Верховцев. – Хотя ты сделал все, чтобы он умер.

– Нет, нет, что вы! – засуетился толстяк. – Это все Крыс. Неужели вы до сих пор 
не поняли, какую роковую роль он сыграл в моей жизни, как обманом и посулами он 
втянул меня в отвратительные авантюры? Ведь мне что нужно было? Весело жить и 
иметь все, чего душа захочет. А ему? Ему нужна была власть. Как другие люди 
питаются супом и котлетами, так он питался властью. Если он в течение дня ни 
над кем не проявит власти, то для него этот день потерян. И ему нужна была 
власть над планетами, над всей Галактикой. А мне что? Мне бы только 
повеселиться. Я ведь, по существу, безобидный человек, попавший под дурное 
влияние.

Мы отвернулись от толстяка, и он продолжал говорить, обращаясь к Зеленому, 
будто хотел и в самом деле убедить нас, что он веселый, безобидный ягненок.

– Ну вот, – сказал доктор Верховцев, улыбаясь так, что, казал