етстве в концлагере. Но все же она до конца не верила, что такое может быть, 
так как вера в реинкарнации не была частью ее религиозного воспитания. Однако 
ее ощущение жертвы концлагеря было так сильно, что снова пробудилось в ней в то 
время, как мы заканчивали есть арбуз. «Я не готова к этому», – сказала она и 
утерла рукой слезы.
      Через неделю она со своим сыном, Сейдживом, ехала в машине, когда тот 
спонтанно вспомнил прошлую жизнь. Она была уверена в этом. (Полностью эта 
история будет изложена в следующей главе.) Она также была уверена в том, что 
наш разговор, состоявшийся на вечеринке в честь Четвертого Июля, подстегнул 
память ее сына. «Еще один случай телепатической связи между матерью и сыном», – 
подумала я.
      Но на этом дело не закончилось. Несколько позже, в сентябре, я отослала 
Илоне в письме набросок ее истории в собственном пересказе, который я 
собиралась использовать в своей книге. Она как раз села, чтобы просмотреть его 
и внести исправления, когда ее подруга Анна позвонила в дверь.
      «Что это такое?»– спросила Анна.
      Илона показала ей мой черновик. Пробежав его глазами, Анна была в 
состоянии лишь заявить: «Это не может быть правдой. Тебе, должно быть, все это 
приснилось».
      Илона объяснила, что уверена в подлинности воспоминаний Сейджива. Она тут 
же привела в пример Чейза с его страхами перед громкими звуками и то, как эти 
страхи исчезли после регрессии. Но все это не могло убедить Анну. Тогда Илона 
прибегла к последнему доводу: «Твой собственный сын, Сет, испытывает ужас перед 
раскрашенными лицами. В День Всех Святых с ним случилась настоящая истерика. 
Как ты объяснишь это?»
      «Наверное, ему это передалось от меня», – ответила та, полностью отметая 
Илонино предложение.
      Через два дня Анна позвонила Илоне. Она была испугана и растеряна. По 
телефону она рассказала, что приключилось с ее пятилетним Сетом.
      «Мой муж, Сет и я ехали в машине, как вдруг, ни с того ни с сего, Сет 
спросил своего отца: «Папа, а твоя мама умерла?»
      Муж ответил: «Конечно же, нет. Твоя бабушка жива. Ты сам должен знать об 
этом».
      Тогда Сет продолжал печально: «А вот моя мама умерла». Мой муж, Бен, 
совершенно обалдев, выпалил: «Не говори чепухи. Твоя мама сидит рядом с тобой».
      Несмотря на гнев Бена, Сет не мог остановиться и продолжал: «Моя мама 
тяжело болела и умерла».
      Я спросила, как ее звали, и он произнес имя, которое звучало совсем как 
индейское. Затем он прибавил: «Она была очень старой, и я тоже старый. Перед 
смертью она просила найти одного человека, а я не мог его разыскать». После 
этого он стал плакать почти беззвучно, как взрослый. Выразил жалость по поводу 
смерти матери и по поводу того, что не смог выполнить клятву, данную перед ее 
смертью».
      Когда Анна закончила свой рассказ, Илона спросила ее: «А какую связь ты 
видишь между этим воспоминанием и боязнью раскрашенных лиц?»
      Анна только смогла ответить одно: «Я испугана. Сейчас я смотрю на Сета 
иначе, чем раньше, и не знаю, что делать».
      Через несколько дней Илона вновь позвонила мне и сказала: «Когда я 
говорила с Анной, та была растеряна и огорчена, так как заметила у своего сына 
те же признаки, которые я видела у своего. Она видела зрелое выражение лица у 
своего пятилетнего Сета, когда тот рассказывал о жизни индейцев. Я знаю, что 
она видела это, так как сказала мне. Это особое выражение лица, которое 
невозможно описать словами или представить себе, пока не увидишь его сама у 
своего собственного ребенка. Анна видела это выражение, и оно потрясло ее, так 
как полностью разрушило представление о том, что мы живем лишь раз. Она не 
хочет возвращаться к этой теме в надежде, что с Сетом такое больше не 
повторится».
      Мы с Илоной сошлись на том, что Сет боится раскрашенных лиц, так как это 
напоминает ему об индейцах и о его неисполненной клятве. Казалось, это было 
вполне удовлетворительное объяснение.
      Мы с Илоной снова вернулись к разговору о Сете через пару недель после 
Дня Всех Святых. Она сказала: «Я видела Сета в праздничный вечер. Он совсем не 
испугался ряженых и их раскрашенных лиц. Ему все это показалось очень смешным. 
В прошлый раз, до воспоминания, ему было страшно, но после того, как он 
вспомнил прошлую жизнь, этот страх прошел».
      Это было удивительно. Несмотря на сопротивление Анны поверить в 
возможность прошлых жизней, у Сета проснулись воспоминания через два дня после 
того, как Анне рассказали об этой идее. И благодаря простой вербализации 
воспоминания Сет исцелился от своего страха.
      Илона была потрясена этой «цепной реакцией» – мой рассказ о Чейзе 
пробудил воспоминания у ее сына, ее разговор с Анной о возможности реинкарнаций 
заставил Сета вспомнить историю из прошлой жизни, что привело к исцелению от 
фобии.
      «Это цепь стимуляторов – все они связаны вместе, –предположила Илона с 
удивлением в голосе. – Это цепная реакции осознания». Затем она прибавила: 
«Слушай, а что произойдет, когда твоя книга увидит свет?!»
      «Я не знаю, – ответила я ей. – Но могу себе представить!»
Глава двенадцатая. Что могут сделать родители
      Если однажды ваш ребенок начнет переживать воспоминания о прошлой жизни, 
что вы будете делать?
      Во-первых, успокойте себя тем, что другие родители тоже прошли через это. 
Без посторонней помощи многие сумели объяснить своим детям, как пережить этот 
период глубоких перемен. Единственными их средствами были любовь, интуиция и 
желание прислушаться к словам своего ребенка. В книге приведены примеры этого 
трудного процесса.
      Если они сумели сделать это, сумеете и вы. Собственно говоря у вас это 
должно получиться с большей легкостью, так как вы ознакомились с описанием 
механизма действия воспоминаний прошлых жизнях и в в