ой информацией по этому вопросу? – 
спросила меня продюсер. – Если да, вышлите ее, пожалуйста, сюда. Я хочу 
посмотреть, хватит ли материала, чтобы посвятить все шоу целиком этому вопросу».
 Я ответила «да» и тут же выслала факсом свою последнюю, наиболее полную статью,
 которую я опубликовала в журнале в то время, как письмо Колин томилось не в 
том файле.
      Через несколько минут продюсер позвонила мне снова. Она даже не успела 
дочитать статью до конца, но не выдержала и решила сообщить, как ей она 
понравилась. Продюсер задавала вопрос за вопросом, и мы проговорили достаточно 
долго. Я удивлялась самой себе не только потому, что смогла ответить на все ее 
вопросы, но и потому, что осознала, как много мне еще следует сказать. И я была 
польщена тем, что эта женщина, которая, по собственному выражению, «повидала 
все на свете», проявила такой горячий интерес к моей работе. Я сказала, что 
счастлива оттого, что у меня, наконец, появится аудитория. Мне надоело лаять на 
ветер все это время.
      Она сказала, что придется проделать еще большую работу, прежде чем «дать 
зеленый свет» этому шоу. Она хотела, чтобы там появились Сара и Чейз, а также 
другие матери со своими детьми. У нее было много вопросов и несколько 
требований. Она хотела получить копии свидетельств о рождении Чейза и Сары (все 
следовало подтверждать документально), а также выписку из истории болезни, 
подтверждающую, что Чейз действительно страдал от экземы. Меня удивила их 
дотошность.
      Через два дня шоу было одобрено официально. Вся семья должна будет 
отправиться в Чикаго в следующий вторник. Мы будем гостями Опра-шоу – нас 
разместят в дорогой чикагской гостинице и будут перевозить с места на место на 
лимузине. Какой это был контраст в сравнении с той перспективой, которая нам 
открывалась из заметенного снегом дома несколькими днями раньше!
В новом ритме
      Стремительность темпа все нарастала. Продюсер и весь штат Опра-шоу, 
казалось, работал как часы. С самого раннего утра до позднего вечера они 
звонили по телефону и рассылали факсы. Спят ли они вообще когда-нибудь? Каждый 
день проект шоу обретал все более и более четкие очертания, и мы углублялись в 
обсуждение деталей моего исследования. Становилось ясно, что они полагаются на 
меня как на основной источник информации.
      В Чикаго работали без устали, и мы тоже включились в этот неумолимый ритм 
жизни – бегали по магазинам в поисках новых джинсов для детворы и одежды для 
меня; отвечали на звонки удивленных друзей и изумленных родственников. Кэтлин, 
моя парикмахерша, услышав от меня новости, воскликнула: «О Боже, вы 
предсказывали это!»
      И еще одна маленькая деталь: никто из нашей семьи не видел раньше 
Опра-шоу по телевизору. Итак, Стив приделал наружную антенну к нашему 
старенькому телевизору, и на протяжении недели мы не пропускали ни одного 
Опра-шоу, стараясь представить себе, каково оказаться на сцене. Наблюдая за 
Опрой, я изумлялась поразительной четкости ее вопросов и способности вести 
передачу в быстром темпе. Я поняла, что, когда придет мой час, у меня не будет 
времени, чтобы расслабиться в кресле и ждать, когда Опра задаст подходящий 
вопрос. Я должна быть готова к тому, чтобы вовремя высказать все те идеи, 
которые мне хочется донести до зрителя. Я осознавала, что, если они не будут 
сформулированы с предельной точностью, моим идеям суждено будет затеряться 
среди общего потока фраз. На протяжении последних нескольких лет я постоянно 
думала о значении собранных мною случаев, но так и не смогла заставить себя 
привести в порядок и проверить все свои идеи, так как считала, что у меня еще 
есть много времени. Все станет на свои места, когда я буду писать книгу. Сейчас 
мне нужно будет проработать весь материал за одну неделю. Мой ум работал каждую 
минуту, каждую секунду. Я позволяла себе передышку лишь тогда, когда садилась в 
кресло перед телевизором и смотрела шоу. Даже когда я ложилась спать, в моей 
голове продолжали роиться идеи. Смогу ли я продержаться неделю в таком ритме?
      Во время одного из телефонных разговоров с Чикаго я спросила, сколько 
людей будут смотреть это шоу. Продюсер ответила, что более двадцати миллионов – 
люди с разных концов земного шара. Двадцать миллионов?! Я сумела воздержаться 
от возгласа, но внутри у меня все сжалось.
      Я не сообщила продюсеру, что страшусь публичных выступлений. Вряд ли она 
могла заподозрить меня в этой слабости, так как по телефону с ней я всегда 
говорила уверенно. Но что случится, когда я встречусь с аудиторией в студии и 
взгляну в объективы камер, представляющие глаза двадцати миллионов человек? Не 
парализует ли меня, когда я выйду на сцену? Не потеряю ли я сознания, усевшись 
в кресло? Я могла представить себе, как работники студии поднимают меня с пола 
перед включенными камерами. Это вполне могло произойти.
      До этого момента, сосредоточившись на материале, я могла забыть о своем 
страхе. Но сейчас до передачи оставалось лишь несколько дней. Дороги назад уже 
не было – слишком много людей зависели от меня.
      Во время этого телефонного разговора я впервые осознала, что конфликт 
между моим личным демоном и работой всей моей жизни приобрел мистические 
пропорции. Сейчас это было больше меня. Я знала, что незримые силы, управляющие 
моей жизнью, открыли для меня эту дверь. Это было не просто совпадение или 
удача. Но я не могла исполнить свою миссию, пока этот демон с глазами страха 
преграждал мне путь. Если я оступлюсь, то мне больше никогда не представится 
подобная возможность и мое положение станет хуже, чем теперь. Мне нужно было 
сделать или умереть. Я молила Бога, чтобы он дал мне сил.
Имена и даты
      Формат шоу был почти определен. Вначале на сцену вмест