говорит об изменениях, которые произошли там за время «отсутствия», спрашивает 
о вещах и людях, которых не хватает в данный момент, а также вспоминает 
некоторые факты из жизни семьи, о которых не знает никто из посторонних. Обо 
всем этом говорится с точки зрения умершего. В некоторых случаях он вспоминает 
о потайных местах хранения золотых вещей или ценных бумаг, а также о семейных 
скандалах, которые хранились в полной тайне от окружающих. Самое удивительное, 
ребенок ничего не знает о том, что произошло в семье после смерти предыдущей 
личности. Память словно застыла во времени. Изменения постройки и комнат, 
перемены во внешнем облике родственников и друзей прежней личности, которые 
произошли после смерти, – все это в новинку ребенку и часто ставит его в тупик.
      В тот момент, когда кто-то из информаторов слышит о подобном случае, они 
докладывают исследователям и те отправляются на место, пока воспоминания 
свидетелей еще свежи. Когда доктор Стивенсон приезжает, он делает все возможное,
 чтобы опровергнуть воспоминания ребенка. Используя техники дознания, 
заимствованные им из судебной практики, ученый проводит «перекрестный допрос» 
ребенка, членов его семьи, родственников предыдущей личности и остальных 
свидетелей, пытаясь выявить малейшие разногласия в их свидетельствах. Он 
отказывается принимать рассказы из вторых рук и настаивает на том, чтобы с ним 
говорили только прямые свидетели. Без ведома семьи он находит и опрашивает 
других жителей деревни, не связанных с этим случаем непосредственно и способных 
дать нелицеприятную характеристику прямым участникам истории.
      Доктор Стивенсон делает все возможное, чтобы избежать ошибок: если он не 
знает местного языка (а он владеет пятью языками), то пользуется во время 
интервью услугами двух, а иногда и трех переводчиков. Кроме записей, которые 
интервьюеры делают у себя в блокнотах, вся беседа фиксируется на магнитофонной 
пленке, участники драмы фотографируются, а также собираются твердые 
свидетельства: письменные записи и данные метрик. Он переписывает и приводит в 
порядок первичные записи в первые же дни после визита, а также тщательно строит 
хронологию открывшихся воспоминаний, проверяя их на наличие сбоев и пробелов.
      С той же дотошностью он реконструирует драму на основании показаний 
прямых свидетелей, присутствовавших при первой встрече ребенка с семьей 
предыдущей личности. В первую очередь здесь он пытается определить, не получил 
ли ребенок каких-либо случайных сведений. Он проверяет каждый факт, который 
помнит ребенок о предыдущей личности. В среднем 90 процентов заявлений 
проверяется во всех этих завершенных случаях [8]. Затем он проверяет 
возможность контакта между этими двумя семьями, даже самого отдаленного. Он 
прилагает все усилия, чтобы обнаружить иные пути получения информации ребенком, 
кроме воспоминаний.
      При публикации своих наблюдений доктор Стивенсон не допускает никаких 
сырых фактов, которые могли бы снизить научную ценность исследования. При 
изложении случаев он оговаривает все «за» и «против» любых возможных 
погрешностей или получения информации обычным путем. Эти проблемы освещены под 
всеми углами и разобраны до мельчайших деталей. Он желает уверить читателя, что 
он проверил любой возможный путь получения ребенком этих сведений, не важно, 
насколько невероятным этот путь мог бы оказаться. Отдельные дискуссии занимают 
несколько страниц, что требует большого терпения от читателя.
      Доктор Стивенсон до конца является последователем строгого эмпирического 
метода. Меня изумляли многие «точные попадания» детей при их воспоминаниях 
(труды ученого полны таких примеров), но доктор Стивенсон никогда не допускает 
эмоций в своих описаниях. Он никогда не старается привлечь внимание читателя к 
необычным вещам, которые говорили или делали дети. Эти сверкающие драгоценности 
свидетельств прошлых жизней, а также невероятные и глубокие истории 
человеческих жизней, прекраснее которых я, пожалуй, никогда не читала, 
погребены среди нудного изложения технических деталей и подробных комментариев.
Милая Сварнлата
      История Сварнлаты из «Двадцати случаев» [9] весьма типична среди случаев, 
описанных доктором Стивенсоном. Воспоминания девочки о прошлых жизнях начались, 
когда ей было три года, и были достаточно подробными, чтобы определить семью 
предыдущей личности, после чего она перечислила более пятидесяти специфических 
фактов, которые были верифицированы. Но случай со Сварнлатой все же отличался 
от других тем, что воспоминания не поблекли. И это приятный случай – в нем 
присутствует любовь и счастливые воспоминания.
      Сварнлата Мишра родилась в 1948 году в Индии в штате Прадеш. Ее семья 
принадлежала к среднему классу. Когда она в трехлетнем возрасте проезжала 
вместе с отцом мимо городка Катни, находящегося в более чем сотне миль от ее 
дома, девочка внезапно указала куда-то рукой и попросила шофера свернуть на 
дорогу, ведущую к «ее дому». Она также сказала, что лучше выпить чаю там, чем 
на дороге.
      Вскоре она сообщила новые детали о своей жизни в Катни, и ее отец записал 
их. Девочка сказала, что ее имя Бия Патак и что у нее было два сына. Она 
описала свой дом изнутри и снаружи, а также прибавила, что позади здания 
находилась школа для девочек. Из окон, выходящих в другую сторону, можно было 
видеть железную дорогу и известковую печь. Сварнлата сказала, что Бия умерла от 
«боли в горле» и ее лечил доктор Бабрат из Джабалпура. Она также вспомнила об 
инциденте, приключившемся во время свадьбы, когда они с подругой никак не могли 
найти уборную.
      Весной 1959 года, когда Сварнлате было десять лет, слухи о ней дошли до 
профессора Шри Банерджи, индийского исследователя и коллеги доктора Стивенсона. 
Банерджи отправился в Катни и, пользуясь лишь описанием Сварнлаты, отыскал дом. 
Известковые печи находились сразу же за этой усадьбой, принадлежащей семье 
Патрак, а школа для девочек стояла позади дома.
      Семья, которой принадлежали дом