ники и раньше), и их все больше, и это — самое значимое событие 
нашего века. И я все больше стал заниматься не общей детской антропологией, а 
этими новыми детьми, которых я назвал звездными — вы еще увидите, почему. 
Писать о них казалось мне самым важным, ведь многие педагоги, психологи и 
психиатры (антропософски настроенные — не исключение) не только не замечают, с 
чем они имеют дело, когда сталкиваются с «трудными» детьми, но иногда и не 
хотят замечать. Между тем было изобретено более 70 названий для этой категории 
детей. Довольно часто на такого ребенка, трудного для воспитателей, 
воздействовали медикаментами, как в случае поражения мозга. Но медикаменты лишь 
устраняют симптомы и одновременно губят те возможности и стремления, которыми 
ребенок обладает. Разумеется, не каждый трудный ребенок — дитя звезд, но таких, 
наверное, все же большинство.
    Таким образом, центр тяжести в моей работе переместился на звездных детей, 
причем я должен заметить: это только первая попытка. Исследование нуждается в 
продолжении, и оно будет продолжаться. Хеннингу Кёлеру я обязан подтверждением 
изложенных здесь взглядов на основании его огромного опыта работы с проблемными 
детьми.
    Чтобы понятно описать духовно-душевную сущность звездных детей, необходимо 
для начала обратиться к духовной антропологии детей в общем.

    МЕТОД ИССЛЕДОВАНИЯ
    Исследование сознания маленьких детей не может быть основано на одном 
только наблюдении их поведения. Наблюдение всегда проходит через сознание 
сложившегося взрослого человека, причем решающую роль играет имеющийся в его 
распоряжении понятийный аппарат. Но понятия взрослого количественно и 
качественно отличаются от проявлений «понятийности» ребенка, которая определяет 
его поведение в такой же степени, в какой понятия взрослого человека определяют 
его наблюдения. Если взрослый не знает — хотя бы в общих чертах, — как устроена 
душа ребенка, он может неверно интерпретировать его поведение (объект своих 
наблюдений), он уже «видит» не то, что есть, ибо то, что он видит, в 
значительной степени определяется тем, кто смотрит и как это интерпретируется.
    Путь и метод духовного исследования прост, но и требует очень многого. Он 
состоит в бесконечно усиленной концентрации сначала мыслящего/представляющего 
внимания, затем чувствующего внимания, и наконец волевого внимания, причем 
мышление, чувство и воля проникают друг в друга с самого начала и непрерывно 
переходят друг в друга — постепенно и в указанной последовательности.
Концентрация постепенно приводит нас к моменту переживания сиюминутного 
настоящего, которое никак иначе не может быть нами испытано, так как этот 
момент присутствия духа — как и момент постижения — краток, как вспышка молнии. 
Продлевая эту вспышку, мы ощущаем, как наше внимание вливается в тему 
концентрации (образ или мысль), чтобы эту тему произвести и удержать. Ибо наша 
духовная сущность — это внимание6. Мы испытываем нашу идентичность с темой. 
Этот опыт освобожден от всех знаков, от всех слов, это чистое То, что мы суть, 
чем мы стали в смысле длящегося становления. Мы и есть значение нашей темы или 
становимся ею — не знаком темы, не ее видимой формой. С этого и начинаются 
непрерывные преображения в опыте. С одной стороны, мы ощущаем нашу вечно 
бодрствующую духовную самость как некий опыт «Я есмь», причем это «Я есмь» не 
нуждается в противопоставлении чему-то внешнему. Напротив, повседневное, 
обыденное «Я» может ощущать себя, только будучи противопоставлено чему-то 
другому и воспринято этим другим. Во-вторых, претерпевает непрерывное 
последующее становление и сама тема. В ходе дальнейших упражнений, путем 
усиления потока внимания все время изменяются оба вида событий. «Я есмь» 
переходит от беспонятийного, интуитивного мышления к познающему ощущению, а 
затем в познающую волю. Наряду с этим и тема становится ощущением, 
«идеей-чувством», а позже формой воли. Во всем, что имеет форму, живет 
формирующая воля.
    Эти качественные изменения опыта соответствуют различным фазам в детском 
мировосприятии, но в самосознающей форме. Концентрируя свое внимание и 
медитируя, мы можем узнать, что переживает маленький ребенок, вернуть 
способность сопереживания, которую потеряли по мере взросления7.
    ПРАКТИЧЕСКИЕ УКАЗАНИЯ для ЧИТАТЕЛЯ
    Полное «содержание» этой книги может раскрыть только сам читатель, 
собственным осмыслением и медитацией. В тексте присутствуют темы для 
«размышления» и «медитации». Первые — это мысли, которые можно продолжить, 
додумать, углубить. Вторые — постулаты. Прежде, чем вникать в них, их можно и 
нужно поставить под вопрос.
Медитация состоит в сосредоточении на каком-то утверждении, на его бессловесном,
 сверхречевом смысле, на его силе, про которую можно даже сказать, что это его 
«солнце», ибо она должна присутствовать в нем прежде, чем формулировка, слова и 
грамматические формы. Она находит сознание посредством солнца. При такой 
безмолвной концентрации на смысле утверждения, смысл становится прозрачным, и 
за ним может вспыхнуть новый. Намеренное сконцентрированное внимание внезапно 
опустошается и превращается в воспринимающее. Благодаря этому и возможно 
появление следующего, очередного, нового значения. Медитация, таким образом, 
может быть и тренингом для интуитивного сознания, и методом исследования.

   1.
   Феноменологическая антропология детей
      
    Что ЗНАЧИТ «ДУХОВНЫЙ» и «ДУХОВНОЕ СУЩЕСТВО»?
    Когда мы рождаемся, наше духовное существо соединяется с наследственной 
телесностью. Так говорят многие л