тями. Беотийцы подступили к Селласию и склонили его жителей к отложению от 
спартанцев. Аргивяне вступили в Лаконику из Тегейской области, разбив гарнизон, 

охранявший горные проходы. Так же успешно действовали наступавшие отдельными 
колонами аркадяне и элейцы. После того, как все войско собралось в Селласии, 
оно 
двинулось на Спарту, предавая всю страну разорению и сожжению (Диодор: 15; 62-
64).

К этому времени доряне занимали Лакедемон уже в продолжении шестисот лет, и еще 

ни разу враг не отваживался вступить в их страну: беотийцы были первыми врагами,
 
которых спартанцы увидели на своей земле и которые теперь опустошали ее, дойдя 
до самого Эврота и города. Дело в том, что Агесилай не разрешил спартанцам 
сразиться с таким, как говорит Феопомп, "валом и потоком войны", но занял центр 

города и самые важные пункты, терпеливо снося угрозы и похвальбы фиванцев, 
которые выкликали его имя, призывая его как подстрекателя войны и виновника 
всех 
несчастий сразиться за свою страну. Но не менее заботил Агесилая царивший в 
городе переполох, вопли и беспорядочные метания пожилых людей, негодовавших по 
поводу случившегося, и женщин, которые не могли оставаться спокойными и 
совершенно обезумели от крика неприятелей и вида костров. Тяжелым ударом для 
его 
славы было и то, что, приняв город самым сильным и могущественным в Греции, он 
теперь видел, как сила этого города пошатнулась.

Когда Агесилай заметил, что враги намереваются перейти Эврот и силой ворваться 
в 
город, он оставил все другие позиции и выстроил лакедемонян перед центральными 
возвышенными частями города. Как раз в это время Эврот из-за обилия снегов в 
горах выступил из берегов и разлился шире обыкновенного, но переправу вброд не 
столько затрудняла быстрота течения, сколько ледяной холод воды. Как ни 
старался 
Эпаминонд из честолюбия завязать сражение в самом городе, он не смог выманить 
Агесилая или вызвать его на бой, а потому снялся с лагеря, отошел от города и 
стал опустошать страну.

В Лакедемоне между тем около двухсот граждан, которые уже давно составили 
заговор, захватили Иссорий, сильно укрепленный и неприступный пункт, где 
находилось святилище Артемиды. Лакедемоняне хотели тотчас кинуться на них, но 
Агесилай, опасаясь мятежа, приказал остальным соблюдать спокойствие, сам же, 
одетый в плащ, в сопровождении одного лишь раба, приблизился к заговорщикам, 
говоря, что они не поняли его приказания: он посылал их не сюда и не всех 
вместе, а одних туда (он указал на другое место), других в иные кварталы города.
 
Те же, услышав его, обрадовались, что их замысел не раскрыт, и, разделившись, 
разошлись по тем местам, которые он указал. Агесилай немедленно послал за 
другими воинами и занял с ними Иссорий. Ночью он приказал арестовать и убить 
около пятнадцати человек из числа заговорщиков. Вскоре был раскрыт другой, еще 
более значительный заговор спартанцев, которые собирались тайно в одном городе, 

подготовляя переворот. Но при величайшем беспорядке было одинаково опасно как 
привлечь их к суду, так и оставить заговор без внимания. Поэтому Агесилай, 
посовещавшись с эфорами, приказал убить их без суда, хотя прежде ни один 
спартанец не подвергался смертной казни без судебного разбирательства. Из 
периэков и илотов, которые были включены в состав войска, многие перебежали из 
города к врагу. Так как это вызывало упадок духа в войске, Агесилай предписал 
своим служителям обходить каждое утро постели воинов в лагере, забирать оружие 
перебежчиков и прятать его. Благодаря этому число перебежчиков оставалось 
неизвестным.

Одни писатели говорят, что фиванцы отступили из Лаконики из-за начавшихся 
холодов, а также из-за того, что аркадяне стали в беспорядке уходить и 
разбегаться; другие - что они и так провели там целых три месяца и успели 
опустошить большую часть страны. Но все утверждают единогласно, что спасением 
своим Спарта была обязана Агесилаю, который на этот раз отрешился от присущих 
ему по природе качеств - честолюбия и упрямства и действовал с большой 
осторожностью. Тем не менее после этого падения он не мог поднять мощь и славу 
своего города на прежнюю высоту. Хотя Эпаминонд не взял Спарты, он нанес 
лакедемонянам невосполнимое поражение - восстановил независимость Мессении, 
находившейся триста лет под их полным владычеством. Когда Мессена была вновь 
основана Эпаминондом и прежние ее граждане стали стекаться туда со всех сторон, 

лакедемоняне не были в состоянии помешать этому и не отважились выступить с 
оружием, но негодовали и гневались на Агесилая за то, что в его царствование 
лишились страны, не уступавшей Лаконики по размерам и превосходившей 
плодородием 
другие области Греции (Плутарх: "Агесилай"; 31-34). Сам Агесилай отказался 
в