нас
сам себе  жандарм...  Сам себе  запрещает  мыслить. Да подымись восстание  в
самом  деле, не на староверов  надо рассчитывать, а армия первая  подняла бы
республиканское знамя!  Да я бы сам взял командование! С  лица земли бы стер
всю эту мерзость, сволочь".
     Но пока что он благодарил бога, что  министр внутренних  дел  Перовский
ему покровительствует.
     "И как кстати  заказал я и  велел выставить в зале портрет  государя во
весь рост. А то стоит у меня один Державин..."
     Муравьев поехал в собор и, хотя не верил в бога и откровенно говорил об
этом, молился долго и истово, чтобы все видели.
     Невельской, раздумывая обо всех событиях, тоже впал в страх.
     "Явно, я подлежал бы аресту, не уйди в кругосветное!"
     И разбирал его ужас, и  не давала покоя страсть - довести до конца дело
с Амуром.
     Муравьев встретил его завитой и надушенный.
     - Как вам понравилась Мария Николаевна?
     По виду Муравьева никогда нельзя было сказать, что у него на душе.
     - Вы помните,- заговорил губернатор, воодушевляясь:
     ...В Полтаве  нет  Красавицы Марии равной...  ...Ее  движенья То лебедя
пустынных вод Напоминают плавный ход, То  лани быстрые стремленья. Как пена,
грудь  ее  бела,  Вокруг  высокого чела, Как тучи,  локоны  чернеют, Звездой
блестят ее глаза, Ее уста, как роза, рдеют...
     -  Что  делает время! Она  уже  не та.  Еще есть в ней и "лани  быстрое
стремленье" и что-то  от лебедя, но  уж  седина пробивается... А глаза еще -
прелесть! Но теперь у нее иная жизнь, иные заботы.
     - В чем же перемена?
     - Все мысли ее о детях. Ведь им предстояло быть записан-
     188
     ными  в тягловое сословие. Они должны были стать рабами.  Рюриковичи! А
какие дети у нее прекрасные!  Сын весною закончил здешнюю  гимназию, мальчик
редчайших способностей, и я взял его на службу.  Я сделаю  ему карьеру! Дочь
Нелли пятнадцати лет - прелесть что за девица.
     "Потому  она, верно,  и  думает  о детях,  что  не желает для них своей
доли,- подумал  Невельской.- Конечно,  когда висит такая угроза, вся  забота
будет о них".
     Тебе, но голос  музы  томный Коснется  ль слуха твоего. Поймешь  ли  ты
душою скромной Волненья сердца моего!
     - Это ей, все ей! Я вам покажу одно стихотворение Пушкина, которое есть
тайна величайшая! Повесят любого, у кого найдут. Я сам добыл его, пустившись
во все тяжкие...
     Муравьев долго рылся в ящике и достал какой-то лист.
     - Ссыльный Муханов читал мне наизусть, а я записывал своей рукой...
     Губернатор встал в позу и, держа одной рукой развернутый лист, а другую
поднявши, стал читать:
     Во глубине сибирских руд
     Храните гордое терпенье,
     Не пропадет ваш скорбный труд...
     Прочитавши, он засиял... Невельскому показалось, что Николаи Николаевич
гордится, что такие люди сидят тут у него по тюрьмам и отбывают ссылку.
     - Декабристы  имеют огромное  влияние на нравы здешнего  населения. Они
пользуются уважением сибиряков, Сибирь их вечно будет помнить.
     - Николай  Николаевич, простите меня,  но  я  хочу еще раз вернуться  к
делу,- заговорил капитан.- Ведь  наш с  вами труд  пропадет  даром,  Николай
Николаевич, если этой зимой не добьемся своего. Я пришел поговорить, просить
вас, умолять... То, что я слышу от вас, и вот эти стихи...- Невельской вдруг
всхлипнул, но сдержался. Нервы его были напряжены до  крайности,- утверждают
меня в моем намерении.  Вы... то есть мы... губим...  Николай Николаевич, вы
обессмертите  свое  имя.  Россия  вам  будет   вечно  благодарна...  Николай
Николаевич, не сочтите за дерзость, но выход один - вы должны отклонить свое
ходатайство, посланное вами на высочайшее имя.
     Муравьев похолодел от изумления и гнева.
     189
     - Взять обратно  мой доклад, посланный  государю императору? -  яростно
воскликнул он. Его нервы тоже напряжены.
     -  Да, просите государя... Николай Николаевич, возьмите доклад обратно!
Иного выхода нет. Доклад ошибочен.  Лучше просить его величество сейчас, чем
нанести  страшный  урон  России.  Я  понимаю,  что  это  значит",  но  лучше
разгневить государя,  чем все  погубить, пока не поздно!  Пока  нет указа  о
Камчатке.
     - Вы фанатик... Это смешно!
     - Если не сделаем этого сейчас, мы гибнем!
     -  Дорогой  Геннадий  Иванович,  я  не  могу  сделать  это,  даже  если
действительно все  погибнет! У нас в России привыкли к тому, что все гибнет,
если  нет  на  то повеления! Мы ничего не жалеем. Мало ли у нас  погубленных
открытий,  изобретений. Этим ничего не сделаешь... Сколько талантливых людей
гибнет, а  сколько  не смеет заявить  о себе, опасаясь бог  весть  чего. Чем
застращали! Да мы уничтожаем дух народа, сушим его душу...
     - Николай Николаевич,- подходя  к губернатору ближе и  поднося  лицо  к
лицу его, с отчаянием спросил Невельской,- что же делать?
     -  Действовать не во имя науки, а во имя красного воротника! И  войти в
доверие!  И вот когда войдем  в доверие - то мы с вами все совершим! Возьмем
свое лишь со временем хитростью! Вы не согласны?
     - Нет,-  гневно  ответил Невельской.-  Не  сог-ла-сен! "Вот  забияка",-
подумал Муравьев, глядя на его решительную фигуру.
     -  По-моему,  действовать  надо  с  открытым  забралом!  Капитан  хотел
еще-что-то сказать, но, заикаясь, не смог и
     ухватил губернатора за пуговицу.
     - Охота  вам связываться  с  губернаторским  мундиром,-  неодобрительно
глядя  на судорожные пальцы  капитана, шутл