ытия и  все  карты верны.  -
приподымая угол рта, спросил он.
     - Да, ваше превосходительство, я готов поручиться! Я совершенно уверен,
что открытия верны. Муравьев молчал.
     - Хорошо, я верю вам! - сказал он наконец.
     Ему  понравилось,  что офицер  не  дрогнул,  не  побледнел,  а  говорил
совершенно спокойно.
     143
     -  Расскажите  мне  подробно,  как  происходили  исследования,-  сказал
губернатор- Я хочу,  чтобы все  это вы  мне рассказали,-  делая ударение  на
слове "вы", сказал он.
     Казакевич обстоятельно рассказал о ходе открытий.
     - Что вы скажете о Невельском? - спросил губернатор.-• Я много слышал о
вас и вам верю.
     Казакевич ответил, что Невельской отличный командир и  на хорошем счету
у его высочества великого князя Константина и его светлости князя Мешинкова.
     - Л ваше личное мнение?
     - Он мой старый товарищ,- чуть дрогнув взором, ответил
     офицер.
     Губернатор замолчал. "Ага,- подумал он,- тут что-то есть.
     Нет дыма без огня..."
     Ему  нужен был  человек,  который  знал бы  всю  подноготную и слабости
Невельского и который в душе был бы обижен на него,  хоть немного  завидовал
бы.
     -  Я могу предложить  вам службу в Иркутске.  По особым  поручениям. Вы
будете  вести подготовку важнейших мероприятий.-  II,  не  дожидаясь ответа,
губернатор сказал: -Подумайте об этом и дадите мне ответ в Иркутске.
     Губернатор встал, холодно поблагодарил Казакевича  и  попрощался с ним,
еще раз предупредив, что язык надо держать за зубами.
     Выйдя от губернатора, Казакевич подумал, что с таким  человеком служить
можно.  Разного начальства Казакевич  насмотрелся за  свою  жизнь вдоволь  и
Муравьева не боялся...
     Старший  лейтенант  "Байкала"  -  старый   товарищ  Невельского,  но  в
плаванье, когда  люди Целый год вместе и оба молоды и один не ищет поддержки
другого,  часто  мнения их  расходились.  Вообще у  Невельского  не было, по
мнению Петра Васильевича, тех привычных в начальствующих лицах качеств, как,
например, у Муравьева.
     Невельской из корабля  устроил  какой-то  парламент. Каждый  мог подать
голос  и  спорить, а вот,  бывало,  принимая  вахту у  старшего  лейтенанта,
поступал невежливо, словно до него пес вахту сопляк. Бывало, натянув фуражку
покрепче, оглядывал он взором паруса с таким видом, словно собирался  набить
всем морду за непорядок. Бывали случаи, что, если судно шло фордевинд, вдруг
менял курс, переводил его бейдевинд, а то
     144
     добавлял  косых парусов, убирал прямые  или велел зарифить. (ловом, или
прибавлял  или  убавлял  парусность,  но редко когда продолжал идти так, как
шли.
     "Зачем он уж так себя выставляет?" - обижался Петр Васильевич.
     Похоже  было, что  Невельской  показывает этим, что  управлять кораблем
может  только  он  один, хотя  никогда  капитан  не сказал укоряющего слова.
Напротив,  как знал  Казакевич, Невельской всегда  на него  надеялся как  на
каменную гору.
     Казакевич знал, что Невельской совсем не собирался его унижать,  что он
таков  с  ранних лет,  всегда все  делал по-своему,  не  задумываясь о  том,
нравится ли  это окружающим  или  нет. Но  именно это Казакевичу  совсем  не
нравилось.  Несмотря па  демократические  замашки Невельского,  в  нем  было
большое упрямство и бесцеремонность. Но офицеры-то, и команда, и иностранные
лоцманы не знали  его странностей и видели лишь недоверие  капитана к своему
старшему лейтенанту.
     Правда, Петр Васильевич был послан к устью Амура и первым вошел в него.
Теперь иногда его до глубины души возмущало, если открытие Амура приписывали
целиком Невельскому.
     По  всем этим причинам  внимание  Муравьева  пришлось ему  но душе.  Он
слыхал,  что  губернатор,  если  хочет  с  кем-нибудь  служить и  собирается
приблизить человека, для начала всегда дает острастку... Поэтому происшедший
разговор показался ему многообещающим.
     Он пошел на квартиру к Невельскому.
     -  Какие дочки  хорошенькие у твоей хозяйки, ты  тут  еще  влюбишься, -
заметил он Геннадию Ивановичу.
     Разговорились  о тех же делах, про которые Геннадий уже говорил и с ним
и с Муравьевым,- как занимать устье и спускать по Амуру экспедицию.
     - И я  тебе скажу,  Петр, что ты  самый  подходящий  человек для этого!
Только  ты  можешь  быть начальником над  сплавом  и первый займешь край. Ты
первый  вошел  с  устья,  а  теперь  спустись но реке до  того  места,  куда
поднялся! -  засмеялся Геннадий.- Дело  это, конечно, далекое  и  не так все
просто  сделать, но я снизу,  а  ты сверху, и мы  встретимся с тобой,  Петя,
где-нибудь на  устье Уссури. Соглашайся, брат, на  предложение Муравьева. Но
ставь условием, чтоб были пароходы. Строй  их сам где-ни