ричастен был к
заговору,  который закончился восстанием четырнадцатого декабря на Сенатской
площади.
     Ход  дел Компании в  Петербурге считался вполне удовлетворительным, так
как пайщики  получали дивиденды, как  обычно,  а это было мерилом. Но сам-то
Врангель видел, к чему идет Компания. Наступал  век общего бурного развития.
Тор-
     299
     говцы и промышленники западных стран являлись на  всех  мо-рях. Америка
быстро  развивалась  и  становилась  первоклассной  державой.  В заокеанских
колониях Франции  и Англии строились города, проводились  дороги.  Из Европы
хлынули Переселенцы в Америку, Австралию, Канаду, Африку. Европейцы получили
право торговать в Китае, в Шанхай и Кантон  приходили целые флоты их судов с
товарами.
     А  Российско-Американская компания даже не смела явиться ни в один порт
соседнего  Китая,  чтобы  продать  там  те  товары,  которые  Китай  покупал
издревле. Чтобы  продать морские котики  китайцам, нужно было переправить их
через океан, в  Охотск, оттуда в  Якутск, а уж из Якутска  в Кяхту. Это было
позором России.
     Врангель составил  проект  так  называемой  шанхайской  экспедиции.  Он
просил правительство добиться разрешения для  Компании  продавать котиков  в
Шанхае  или  Кантоне,  чтобы  туда  в  год  могли  приходить  одно  или  два
компанейских  судна. Но  даже  в этом было отказано. Врангель ушел  с  поста
председателя.
     Причиной был не только провал шанхайской  экспедиции,  а  общий  застой
дела  в  колониях.  Аляска среди  развивающегося  мира  оставалась  каким-то
оазисом со старосветскими обычаями.
     Врангель не желал,  чтобы порочилось его доброе имя ученого, известного
всему миру.  Он  стыдился  стоять  во  главе  Компании и  находил  позорной,
отсталой политику правительства, не решавшегося поддерживать ее интересы.
     Хотя в солдатской песне и  пелось, что "наша матушка Ра-сея всему свету
голова",  но на самом деле было совсем не так, и стоило что-либо предложить,
как правительственные бюрократы с презрением все отстраняли.
     Только для акционеров дела Компании шли хорошо...
     Врангель устранился, чтобы не позориться.  Но, находя негодной политику
правительства, он все же не намерен был отказываться от того, что давало ему
средства.  Протестуя  против  недостатков  в  колониях  и против  устаревшей
политики, он не мог не жить за счет этой политики и привычно  рассчитывал на
дивиденды,  которые  получались   с  аляскинских  и   сибирских   промыслов,
управляемых устаревшими способами.
     Сживаясь  с  эстляндскими  помещиками,  он  все  более смотрел  на свой
"дальний мир" как на предмет получения привычных выгод. Этот мир по-прежнему
был дорог старому адмиралу, он
     зов
     вспоминал  свою милую, далекую  Аляску, алеутов-охотников R  колошей  -
своих добрых знакомых. У него в Руиле была  великолепная коллекция предметов
быта, костюмов, произведений искусства народов "дальнего мира"  - изделий из
кости, гениально изображающих то сутулого  и плосколицего русского чиновника
в мундире, с прической, то  собак на бегу, оленью нарту с богатым чукчей, то
медведей...
     Все это воспоминания о былом... А нынче даже такой  пустяк, как посылка
судна  в Китай, вызвал неудовольствие!  Врангель чувствовал себя обиженным и
непонятым...
     И  вот,  когда Врангель  ушел в отставку, Гильом оказался действительно
неоценимо драгоценной  фигурой. Председателем правления стал Политковский, а
Гилюля - членом главного правления.
     Молодой барон Врангель сразу сумел поставить себя.
     Ход дел, непроетительный для Компании, во  главе  которой стоит  ученый
адмирал,  был вполне  простителен, когда  ее  возглавляли Гильом и  Владимир
Гаврилович. И в то же время все члены  правления, служащие, акционеры и  сам
новый председатель Политковский  отлично понимали, что если Василий Егорович
на чем-либо  настаивает или что-то защищает, то это мнение не только его, но
и  достопочтенного  Фердинанда  Петровича,  который стоит за  его  спиной  и
по-прежнему  служит  Компании  своими  знаниями  и  советами.  Считалось   в
Петербурге,   что  только  один  Фердинанд   Петрович  по-настоящему   знает
постановку дела в колониях. При этом упоминалось про золотой век...
     Политковский   не  смел   сделать   ни   единого   важного   шага,   не
посоветовавшись с Гильомом, и часто обращался с письмами к самому Фердинанду
Петровичу.
     Многочисленные Врангели и их друзья были акционерами Компании,  и  если
бы Владимир Гаврилович и захотел поступать по-своему, он не смог бы. Но он и
не хотел этого.
     Так,  несмотря на  уход  адмирала  с  поста  главного  директора, семья
Врангелей сохранила все свое влияние в Компании и в то же время имя славного
адмирала было вне опасности.
     Потихоньку говорили, что Врангель оскорблен, что у нас не ценят ученых.
Иностранцы,  в  том  числе известные ученые, считали  Врангеля крупнейшим из
современных русских  деятелей науки,  ушедшим из-за  несогласия  с политикой
русского   правительства.  Они  видели  в   его  уходе  еще   один   признак
надвигавшейся на Россию катастрофы.
     301
     ...По   нынешним  временам   Врангель  не  противился  уходу  За-войко.
Фердинанд Петрович видел, что вопрос этот очень волнует всю семью Егора, что
эти д