й стояли поодаль  друг  от  друга  двухэтажные
гостиницы в деревянном решетнике  широких  входов  нижних  этажей,  как  у
магазинов.
     Сейчас эти новенькие опрятные здания осели  и  покривились,  стены  в
трещинах, их доски  полопались,  черепица  с  крыш  наполовину  ссыпалась,
некоторые стены совсем повалились, и внутри такого здания видно все, как в
театре, где поставлены декорации, но еще нет актеров. Люди прямо на  улице
раскинули шалаши и палатки. Рабочие лазают по лестницам,  приставленным  к
стенам, и укладывают черепицу на крышах.
     Выше деревьев, где-то вдали бьет столб  пара,  рвущийся  из  земли  у
самого подножия скал.
     Татноскэ сказал лейтенанту, заходя с ним в переднюю, что надо снимать
сапоги и надевать петли соломенных туфель.
     — Обычно, если едет даймио с семьей и  слугами,  то  для  него  такая
гостиница отводится целиком.
     Лейтенант переоделся в поданный ему слугой легкий халат и  отправился
в купальню на горячие источники вместе с переводчиком. В плоской ребристой
скале, похожей на сросшиеся и окаменевшие  стволы  доледниковых  деревьев,
пробита каменная лестница. К домику, между лиан и корней  кустарников,  по
каменному желобу мчится минеральный кипяток.
     После массажа,  который  искусно  сделал  ему  слепой  старик  японец
атлетического телосложения, сознавая, как это все приятно, как оздоровляет
и освежает, но в  каком  ужасном  положении  находятся  в  это  время  его
товарищи, лейтенант  сидел  голый  в  каменной  ванне-выбоине,  обложенной
глазурованными плитами.
     Место тут, как он полагал, редкой красоты. Николай  Шиллинг  осмотрел
все бухты на побережье полуострова, но  ничего  подобного  еще  не  видел.
Лейтенант, исполняя приказание адмирала, шел к  северу  по  направлению  к
заливу Эдо в поисках залива, удобного для ремонта «Дианы».  Вместе  с  ним
неотлучно находились переводчик и мецке, который  не  знал  по-голландски,
хотя и делал вид, что все понимает.
     Японские лодочники научили  лейтенанта  управлению  плоским  парусом,
гребле по  методе  юли-юли.  Он  также  выучил  по-японски  много  слов  и
выражений.
     В совершенном одиночестве среди японцев, в закрытой стране,  он  пил,
ел и спал, как японец, и в то же время все изучал, стараясь  непрерывно  и
систематически заниматься, чувствуя, какую пользу принесет он впоследствии
адмиралу и общему делу. Так, как он, кажется, никто из европейцев  еще  не
путешествовал по Японии. Его спутники разрешили ему нанести на  карту  все
бухты на восточном, обращенном к Америке побережье полуострова Идзу.
     Но не было ни единой пока, в которой можно было вытащить на  берег  и
ремонтировать «Диану». И это  огорчало  молодого  офицера.  Всюду  у  моря
скалы, каменные стены в лианах, обрывы в лесах, какие-то чащи с камнями, а
не бухты! Как быть? Японцы все время уверяли, что следующая бухта окажется
пригодной. Но всюду острые камни и  заливы,  открытые  морским  ветрам,  и
гнущиеся сосны. А время не ждало. Судьба «Дианы» висела на  волоске.  Пока
нет шторма, фрегат еще в относительной безопасности. Адмирал  толкнул  его
на мель. Но при первом же свежем ветре волны  опять  ворвутся  в  бухту  у
города Симода с океана, и гибель «Дианы» неминуема. Поэтому,  несмотря  на
прекрасные виды страны, по которой приходилось путешествовать, и приятных,
услужливых спутников, Николай Шиллинг не знал покоя.
     Вот он дошел до Атами, последнего селения на берегах Идзу. Дальше  уж
как бы материк  самой  Японии,  близок  залив  Эдо  и  столица.  Лейтенант
чувствует себя отлично, он принял горячую ванну, массаж. И так  тут  легко
дышится, так приятно облегает тело  легкий  бумажный  халат.  Иногда  мимо
промелькнет хорошенькая японка. Но бухты для ремонта нет как нет!
     — Что делать, Хори-сан? — спросил он за  обедом  у  переводчика.  При
этом мецке понимающе улыбался и  кивал  головой. —  Нам  придется  идти  с
«Дианой» в закрытый залив Эдо, где были американцы, и ремонтироваться там.
     Хори Татноскэ перевел его слова чиновнику полиции, и тот, все так  же
ласково кивая головой и не меняя выражения лица, ответил:
     — Это невозможно!
     Начался обычный, но уже ленивый спор, который не первый день  идет  у
лейтенанта  с  чиновниками.  Он  уверял  их,  что  нет   никакой   причины
беспокоиться,  что  им  должно  быть  совершенно  все  равно,  где   будет
ремонтироваться корабль.
     Он знал, почему японцы упорствуют.  Народ  в  государстве  не  должен
знать, что  совершаются  уступки  иностранцам.  Симода —  окраина  горного
глухого  лесистого  полуострова.  Когда  в  этот  порт  начнут   приходить
иностранные суда и торговать с японцами, это  можно  скрыть  от  населения
страны. А в заливе Эдо, где города стоят друг  подле  друга  и  где  живут
сотни тысяч людей, вести о том, что русским  разрешено  жить  на  японском
берегу, живо разнесутся повсюду.  Главное  ведь  не  быть  независимым,  а
делать перед своим народом вид независимости. И гордости!  Какая  знакомая
политика!
     Лейтенант протянул руку  к  глиняной  бутылочке  с  сакэ  и  налил  в
маленькую чашечку японскую водку.
     П