нчил, как некоторые  матросы  стали
сбрасывать рубашки.
     Заклепали цепь и отдали второй  якорь,  но  фрегат  тащило  прочь  от
берега. На носу корабля раздался такой треск, что весь экипаж во  главе  с
адмиралом повернулся на палубе, как на парадной маршировке.
     Большая рыбацкая джонка с разлета насела на канаты обоих якорей и  на
бушприт, сломила утлегарь, снесла блиндагафели и сама  застряла.  Крепкими
канатами «Дианы», державшими якоря, ей срезало мачту и снасти, разворотило
борт, он вспух, джонка оседала, доски ее лопались и стреляли. И сразу же в
нее врезалась другая и рассыпалась. И обе превратились в  груду  обломков,
которую тут же разнесло по воде.
     Матросы с русленей и из портов бросали японцам концы,  но  рыбаки  не
трогали кинутые  им  веревки.  Водовороты  разносили  их.  Сизов  и  Шкаев
взбежали на обломок бушприта.
     Еще одна джонка,  поменьше  первых,  ударила  в  форруслень  и  сразу
рассыпалась. Молодой японец, лежа на спине, обхватил  обломок  раскинутыми
руками, как  распятый.  Шкаев,  стоя  с  веревкой,  накрученной  на  руку,
размахнулся и кинул ему конец. Веревка упала почти на грудь японцу, но  он
не пошевельнулся и не взял ее.  Исподлобья,  плывя  на  спине,  холодно  и
тяжело смотрел он черным взором на матроса.
     — Бери! — закричал Шкаев яростно.
     Шкаев стал обвязываться. Но молодой рыбак  показал  рукой  в  сторону
берега, а потом быстро провел себе по шее, как бы показав, что ему отрубят
голову, если матрос его спасет. И прежде чем Шкаев прыгнул, крутая воронка
втянула японца, раз-другой в мутной воде мелькнула бритая голова.
     — Ребята, что же это... с сердца рвет...
     — Спастись боятся...
     И вдруг Сизов, обвязанный веревкой, кинулся в воду. Он  отвел  своими
огромными руками мусор и обломки и ухватился за плывущую крышу с  лежавшей
на ней плашмя какой-то маленькой женщиной. Сизов  вскарабкался  на  крышу.
Матросы подтянули его за веревку. Он поднял японку легко, как  перышко,  и
передал ее на борт товарищам.
     Это была маленькая пожилая женщина с крепкими ногами. Она дрожала  от
холода и страха. На нее надели матросскую просмоленную куртку.
     — Эбису?! — вдруг в ужасе закричала она, приходя в себя.
     Японка кинулась к борту, увидела погибший город, вскинула к небу руки
и в отчаянии стала кричать, потом хохотать и рыдать...
     — Бабушка, бабушка... — пытались утешить ее матросы.
     — Что за люди! — с обидой сказал Сизов.
     Он поморщился от удивления. Перед ним на палубе стояли двое  измокших
японцев.
     — Этот сам схватился. А вот этого едва затащили... Его крести, а он —
пусти! — рассказывал Маслов.
     — Да что это там такое? — закричал адмирал. —  Руля  не  слушается! —
оборачиваясь, сказал он подвернувшемуся Сизову.
     — Степан Степанович, руля нет! — кричал с кормы Елкин.
     — Руля нет... — передал Пещуров.
     — Мы без руля, — подходя к адмиралу, спокойно доложил Лесовский.
     «Сломлен утлегарь, кажется, трудно будет поставить косые паруса... Но
надо как-то управляться!» — подумал Путятин.
     Море  покраснело,  остров  посередине  залива  становился  все  выше;
подымая из-под воды мокрые стены, он плыл все быстрее навстречу кораблю.
     Два якоря не держали. Люди крестились и поглядывали на адмирала. Всем
известна была его богобоязненность. «Если началось  светопреставление,  то
он бы знал...» — полагал Сизов. Но адмирал с самого  начала  землетрясения
еще не перекрестил лба. «Однако не спасти ли еще кого!» — подумал матрос и
для  удобства  стал  раздеваться.  Он   понимал,   что   сейчас   начнется
кораблекрушение и общая гибель.
     Все видели, что «Диану» тащит вместе с якорями  и  вот-вот  ударит  о
скалы. Сплошная масса крыш и обломков судов и жилищ с людьми, цеплявшимися
за все, за что можно, неслась за фрегатом и вокруг него: казалось, уносило
весь город, как бревна в сплав на реке.
     — Привязать форстаксель! — отдал приказание адмирал.
     Маслов, Шкаев, Сизов и Букреев  с  товарищами  побежали  на  бушприт.
Фрегат не слушался руля, его все несло к скалам. Вон  зелень  в  их  серых
расщелинах.  Фрегат  волочит  за  собой  якоря,  а   вышколенные   матросы
привязывают  стаксель.  При  ударе  погибнут  все  сразу.  Сейчас  бушприт
врежется в стену.
     — Убрать людей с бушприта! — громче обычного приказывает Путятин.
     Удар теперь неизбежен. Офицеры, яростно размахивая  руками,  кинулись
сгонять матросов с бушприта. Матросы схлынули на палубу и стали сбрасывать
с себя одежду, готовясь спасаться вплавь. Расстегнул, глядя на  них,  рясу
отец Василий.
     Остров  подымал  из  уходившей  воды   вороха   ползучих   ветвей   с
наловленными грудами водорослей и стекающими потоками воды. Люди закрывали
лица руками. Высокий красивый ма