, что он, а не Перри открыл Японию.
     Первую бумагу в своей истории японцы подписали с ним, с Путятиным! Не
из-за угля рвал на себе волосы Перри, а из-за  этой  бумаги.  Он  бумажная
душа, ярыга из  Штатов,  и  его  мысли  идут  в  кильватерной  колонне  за
флагманскими докладами президенту. Не он открыл Японию! Не с ним подписана
первая деловая бумага!
     Разве  не  понятна   интрига,   которую   сочиняют   против   Евфимия
Васильевича? Адмирал Рикорд,  горячая  голова,  представил  патриотический
доклад  государю,  предлагая  послом  в  Японию  отправить  Муравьева   из
Иркутска, под тем предлогом, что сам он, Рикорд, будто  бы  только  потому
освободил из японского плена  Василия  Головнина,  что,  придя  за  ним  в
Японию, сказался камчатским губернатором.  Японцы  приняли  это  как  дань
соседнего уважения, очень им польстило будто бы, что сосед, русский  бугё,
явился с просьбой! Итальянская интрига! Хитрости! Муравьева  вместо  меня!
Да со своей требовательностью куда бы он! Смирения нет у них ни у единого!
     Из вежливости, чтобы не обижать Перри, и к  нему  Евфимий  Васильевич
обратился  кротко.   В   долготерпении   снисходительности   обратился   к
командующему могущественным флотом с предложением действовать сообща.
     Зная заранее, что Перри отвергнет или уклонится! Да  и  то  не  беда,
кротость и янки выказать пришлось! Теперь на единственном корабле? Да,  но
с чувством дружбы к японцам и уважения к  их  стране!  Вот  с  чем  пришел
Путятин, а не с камнем за пазухой! Потому и светлы его мысли.
     В Нагасаки японцы  подписали  обязательство.  В  бумаге  два  пункта.
Первый — обещание в будущем завести торговые отношения с Россией. Обещание
второе — если за время  отсутствия  Путятина  Япония  подпишет  договор  с
какой-либо другой державой,  то  все,  что  будет  дано  кому-либо,  будет
предоставлено  и  России!  Чего  же  еще?  Бог  не  оставит  Россию  и   с
единственным парусным кораблем.
     «Но, в гневе явившись, Перри не мог не пустить в  ход  все  средства,
чтобы настроить против меня японцев. Если так? И тут долг мой не ссориться
с японцами, понять их в беде, опровергать, конечно, но и помочь, протянуть
им руку во грехе  их  зла,  возбужденном  против  нас.  Протянуть  руку  и
способствовать выйти им из тины болота, куда ввергли их американцы».
     Так думал Путятин, глядя на городок Симода в пасмурный день и  ожидая
прибытия японских уполномоченных из Эдо.
     — А, Мориама Эйноскэ! Здравствуйте! —  сказал  по-голландски  Посьет,
встречая прибывшего на лодке переводчика.
     — Знакомьтесь, господа, —  сказал  по-русски  Константин  Николаевич,
обращаясь  к  офицерам, —  это  знаменитый   Мориама   Эйноскэ —   главный
переводчик на переговорах в  Нагасаки.  Он  вел  переговоры  с  коммодором
Перри. Еще раньше встречался с англичанами и  американцами.  Какие  важные
новости,  Эйноскэ?  Значит,  здесь  при  управлении  бугё  есть  должность
переводчика иностранного языка! Каково японцы действуют! А сами  клянутся,
что у них все по-старому.
     Мориама Эйноскэ немолод. Несмотря  на  шарик  на  бритой  голове,  он
больше похож на американца, чем на японца. Эйноскэ высок, строен, широк  в
плечах, с достоинством подымает голову. У него седина  в  висках,  длинное
лицо и крутой энергичный нос. Он чем-то похож на боксера,  накинувшего  на
могучие плечи японский халат.
     В Нагасаки Эйноскэ ползал на коленях, лежал плашмя на полу и втягивал
в себя воздух после каждой фразы, как бы показывая, что не смеет дышать  в
присутствии представителей своего правительства. А теперь  стал  похож  на
джентльмена, держится прямо, не сгибается в вечном полупоклоне, его  сухая
широкая грудь выдается из-под халата, вид гимнаста. Умный холодный взгляд.
А когда-то, как говорят, участвовал в допросах  и  пытках  американских  и
английских моряков, попадавших после кораблекрушений в Японию.
     — Как же вы не знаете, Эйноскэ,  что  заключен  договор? —  спрашивал
Посьет по-голландски. — А мы читали об этом в газетах.
     — В газетах? А где газеты выходят? — беря в руки «Чайна мэйл» и  сидя
в кресле прямо, спрашивал Эйноскэ. — Ах, в Гонконге! А-а! —  разочарованно
добавил он.
     — А мы встретили Кичибе в Хакодате.
     — У него, знаете, вырос сын и тоже стал  переводчиком.  Ему  доверяли
работать с американцами.
     — Теперь и вы говорите по-английски?
     — Да, немного...
     — Что же было с американцами?


                                 Глава 8

                       ЧЕРНЫЕ КОРАБЛИ В ЗАЛИВЕ ЭДО

     Одна из причин экспедиции Перри тщательно скрывалась американцами  по
ее мнимой незначительности. Они знали  суть  дела  лучше,  чем  европейцы.
Русские появились на Сахалине и на так  называемом  Татарском  берегу.  Об
этом поступали многочисленные неофициальные сведения от китобоев. Об  этом
упоминали в американских газетах. И об  этом  были  официальные  сведения,
поступавшие от дипломатов из Европы.
     Не  зная  истории   русского   Приамурья   в   семнадцатом   веке   и
предшествовавших  и  последующих  событий,  американцы  хотели  видеть   в
появлени