никто  другой,  как  он,  не  умеет  переговаривать  с  роэбису,
заняться с ними, догадаться о их нуждах. После того как их корабль  погиб,
они так ослабли и находились в такой беде, что Накамура  относился  к  ним
почти как к своим маленьким детям. Он хотел их скорей видеть. И  никто  не
посмеет противоречить. Накамура Тамея — секретарь посольства бакуфу.
     Обменялись мнениями. Пригласили всех других членов делегации и  снова
все обсудили. На лодке пришел из Миасима гонец.
     Кавадзи вскрыл пакет и переменился в лице.
     — Произошло  ужасное  и  непоправимое... —  Кавадзи   не   на   шутку
перепугался. — Эгава Тародзаэмон срочно сообщает, что при  высадке...  при
высадке с погибшего корабля на берег... посол Путятин упал в воду...
     — Посол упал в воду! — как громом пораженный пролепетал Тсутсуй.
     — Это безобразие! — вскричал Кога Кинидзиро. — Это  невежливо.  Лучше
бы любой из нас упал в воду. Но гость не должен упасть в воду.  Тем  более
вверх ногами! Надо немедленно командировать делегацию и  извиниться  перед
послом.
     Эгава писал, что, обвязавшись веревками, русские по одному прыгали  в
воду, привязанные к толстому канату, и так все спаслись.
     — Это невежливо, недопустимо, — твердил Кога. — Они нас спасают, а мы
их не могли спасти!
     Все согласились, что надо послать делегацию  с  извинениями.  Кавадзи
сказал, что во главе поедет Накамура Тамея и отправляться надо сегодня  же
на лодке.
     — Не только извинения надо послать, — сказал  Кавадзи, —  у  них  нет
одежды... Надо немедленно послать письмо в Эдо, чтобы оттуда  выслали  для
русских шестьсот ватных халатов и столько же кимоно.
     «Но в столице не будет никакого шума из-за этого, — подумал он. — Там
заняты собой и своими делами...»
     Кавадзи чувствовал, что в стране назревают события, поэтому в Эдо все
так заняты.  Может  начаться  гражданская  война.  Южные  княжества  давно
вооружаются сами. Они преданы тенно* по-своему, не так, как он и чиновники
бакуфу. Не зря Путятин ходил в Осака!
     _______________
     * Императору.

     Дела закончились.  Накамура  уехал,  взяв  все,  что  смогли  собрать
наскоро для русских. В море пошли волны, и,  наверное,  Накамура  придется
высадиться и переждать шторм. Саэмон но джо перечитывал вчерашние записи в
дневнике:

                     Когда я слышу, что скоро
                     к нам
                     возвратится весна,
                     я думаю, — о, это дорожное ложе,
                     которому не видно конца...

     «Нет конца, нет  конца  этим  дорожным  скитаниям  и  заботам.  И  не
предвидится!»
     Кавадзи взял кисть и написал:
     «Очень хорошо, что с японской стороны нет никаких упущений. Это очень
отрадно».
     Дневник полуофициальный, и такие записи нужны. Зло разбирало его.

                     Как быть, этот корабль
                     всегда, как в безделье,
                     и утром и ночью
                     на нем
                     такой ужасный грохот.

     За ужином все расхохотались, когда Кавадзи прочел эти стихи.  «Стихи,
конечно, плохие, но на злобу дня и очень подходят к случаю», —  записал  в
дневнике Кавадзи.
     Посьет прислал письмо из храма Гёкусэнди о том, что требует  ускорить
подготовку договора и что он иначе сам пойдет в Эдо.
     — Посьет грозит: «Пойду в Эдо!» — сказал один из чиновников.
     Начался общий хохот.
     — Без кастрюлек! С тремя морскими солдатами. В Эдо! — хихикая и тряся
головой, выдавил Тсутсуй. — О-о-о... очень сме-е-еш-но!
     Кавадзи пил сакэ. Отпустив гостей, он читал книгу китайского писателя
Тё О Хоку. История игривая. Китайский император, когда надо было заключать
договор с соседней страной, послал к  ее  императрице  красивого  мужчину.
Красавец заслужил ее расположение... Вопрос  о  договорах  он  обсуждал  с
царицей,  лежа  в  кровати.  Так  Китай  получил  большие  выгоды...  Этот
посланник был приближенным императора, по имени Таку Сэки. «Вот если бы  у
Саэмона но джо голова не была бы седая! Таку Сэки, кон