о черного самца  соболя и  с
оживлением стал рассказывать сыну, как его поймал.
     — А  ты  опять чешешься? —  заметил он распущенную косу. —  Охотишься
плохо,  ленишься,  а все чистишь себя.  Соболя не убил, проглядел! На вшей
охотиться пришел? Смотри, дурак, вот возьму убью тебя... Зачем бьешь вшей?
Что, они мешают тебе?
     — На охоту ходить хорошо, что ли, грязным? — слабо возражал сын.
     — Я всю жизнь грязный живу, — ворчал Покпа, — и ничего!
     Охота у  старика была удачной.  Он поел похлебки,  и от сердца у него
отлегло.
     — Я  знаю,  почему  ты  чешешься! —  добродушно сказал  Покпа. —  Ты,
однако,  жениться задумал. Уж ей скоро годы выйдут по русскому счету. Иван
сказал,  когда ей  шестнадцать лет будет,  тогда ее  и  отдаст.  Раньше не
отдаст.
     Айдамбо заволновался и заерзал.  Он не выносил,  когда отец говорил о
Дельдике.
     — Кто про девок на охоте думает,  тому удачи не бывает.  А  ты всегда
плохо  охотился, —  дразнил  его  отец.  Он  был  недоволен сыном,  но  не
сердился,  а хотел пронять его шутками. — Никогда соболей хорошо не ловил.
Только вшей ловко поймать умеешь.
     Айдамбо молчал.
     — Зачем тебе она?  Лучше грязную возьми, да свою. Надо свое любить! —
И,  подумав, старик добавил: — Она тебе все равно не достанется. Ты только
поглядывать будешь,  как она из русского умывальника моется. У нее женихов
много. Русский парень есть...
     От этих слов душа Айдамбо заныла.  Ревность,  горечь,  обида охватили
его.  Он вскочил и стал браниться, но Покпа уже не слышал. Уставший старик
откинулся на спину и уснул, широко раскинув руки, так что правая оказалась
за  балаганом,  на  трескучем морозе.  Вскоре туда  же  сползла и  голова.
Жесткие волосы Покпы заиндевели,  но спал он крепко и  храпел.  Сын втащил
его в шалаш, уложил поудобней.
     «Отец неправду говорит,  он любит насмехаться. Будет и мне счастье, —
мечтал Айдамбо, сидя у огня. — Я побольше соболей поймать постараюсь. Иван
сказал:  «Кто много пушнины привезет,  тому ее отдам...»  Теперь только бы
соболей».
     Ночью Айдамбо готовился к  охоте.  Он шаманил,  тихо ударяя в  бубен,
старался думать только о соболях. На заре парень ушел из балагана.
     Долго бежал Айдамбо.  Соболь ушел в  нору,  перед ней была поставлена
сетка.  Но  у  норы был  другой выход.  Айдамбо отыскал его и  закрыл.  Он
выкурил соболя дымом, поймал и удавил.
     «Еще  дальше в  горы пойду!  К  отцу не  вернусь, —  решил он. —  Про
Дельдику не думаю,  про охоту думаю. Вот только не могу вспомнить, какое у
нее лицо.  Почему-то забыл.  Дельдика,  Дельдика, совсем не могу вспомнить
лица твоего!»
     Айдамбо помчался по тайге так быстро, что казалось, в спину ему подул
попутный ветерок.  Вдруг,  заметив новую тропку соболя,  охотник встал как
вкопанный. И тут же шел другой след. Сразу два соболя! Какое счастье! Надо
только взять!
     Налево прошла самка,  маленькая,  уже немолодая,  но еще сильная,  по
лапкам видно.  Мягкая,  пухлая самка —  след так  говорит.  Значит,  волос
густой,  черный.  Это можно узнать тоже по  следу.  Сильный соболь прыгает
быстро,  крупным махом,  шкура на  нем густая.  Такой обязательно окажется
черным. Надо скорей охотиться!
     А направо тянулись следы сухих костлявых лапок. Прошел длинный старый
зверек с редкой шерстью. Это лысый старик. Какой толк от его рыжей шкуры!
     Айдамбо побежал за  быстрой самкой с  пухлыми лапками.  Он шел за ней
весь день. Ночью он высек огонь, жег бересту и упрямо брел по снегу.
     Утром  тропка прервалась у  дерева.  Соболь был  в  беличьем гнезде в
ветвях.
     «Всегда по  чужим гнездам лазает,  белок убивает,  рвет их в  клочья.
Всегда других зверьков жрет».
     Айдамбо приготовил стрелу.  Он  постучал по  дереву,  желая  напугать
соболя,  выгнать его из  гнезда.  Соболь не выходил.  Рубить такую толстую
лесину нечего было и думать.  Дерево стояло на крутом склоне горы. Айдамбо
забрался на косогор,  стал вровень с  гнездом и замер.  Он терпеливо ждал.
Мороз прихватывал щеки, стыли ноги, леденела отсыревшая одежда, но Айдамбо
стоял, не шевелясь, с луком наготове.
     Короткий день кончался.  Солнце спускалось во  мглу.  Краснела тайга.
Красное пламя  разгоралось,  как  сияние,  вокруг огромной сопки,  видимой
сквозь вершины лиственниц, за глубокой лесистой падью.
     Вдруг соболь вылез и  забегал по ветвям.  Да,  хорошая шкурка у него!
Айдамбо выстрелил.  Зверек злобно запищал —  стрелка попала ему  в  живот.
Соболь упал в сугроб,  перевернулся,  схватил стрелку зубами, вырвал ее и,
кровавя след, мгновенно исчез.
     «Какой соболь! — удивился Айдамбо. — Ловкий, как купец!»
     Вскоре закат погас,  еще  до  того сгустели тени,  поднялась мгла,  в
тайге стало темно. Айдамбо переночевал в буревале, дрожа от стужи. На заре
он снова шел по следу.
     «Соболь идти не может, кровь пускает, волочит тело по снегу... только
изредка прыгает».
     Зверек залез в  дупло ели.  На  этот  раз  Айдамбо подрубил и  свалил
дерев