жка белых псов  Денгуры.  В  отдалении лениво
бежали три собаки,  волочившие нарту с девками.  Дочери Маленького поехали
повидать сестру.
     — Девку  отдавай,   пожалуйста, —   попросил  Кальдука,   явившись  к
Бердышову.
     — Твоя девка, ты ее и отдавай, — ответил Иван.
     — Так можно брать торо? — в восторге воскликнул Маленький.
     — А что он дает тебе за нее?
     Кальдука расплылся.  Он  заговорил про выкуп за  невесту.  Счастливая
хитрая улыбка не сходила с  его лица.  Так приятно было перечислять котлы,
халаты, материи, разные дорогие вещи, которые станут собственными.
     — Ну, все это пустяки, мало дает! — сказал Иван. — Я смотрю, Денгура,
ты невесту хочешь даром взять.
     Богач растерялся. Кальдука Маленький, чувствуя поддержку, закричал.
     — Верно! Торо плох, мал!..
     Начался спор.
     — Долги за меня заплати! — осмелел Кальдука. — Хотя бы половину...
     Бердышов сказал Денгуре,  что согласен отдать за  него дочь Кальдуки,
но  при  условии,  если  о  сговоре никто знать не  будет и  если  Денгура
согласится ждать свадьбы и вдвое увеличить торо.
     — Но только еще через год. До этого никто знать не должен.
     Долго спорили.
     Наконец Денгура поддался.
     — Теперь зови невесту, — попросил он.
     — Э-э! Нет!
     — Дай хотя бы поговорить с  невестой...  Посмотреть на нее.  Ведь даю
такие деньги! — говорил Денгура.
     — Нельзя...
     — Но ведь я жених...
     — Вот,  гляди в окно.  Видишь,  она гуляет с сестрами.  Та, которая в
салопе. Вон в бархатном!.. Что, хороша?
     Дельдика с сестрами гуляла по релке. Косая Исенка и Талака подхватили
ее под руки.
     — А  разговаривать с  ней не смей,  а  то испортишь все дело.  Только
знать можешь,  что она твоя будет.  Должен понимать!  И молчи.  Я отдам ее
тебе на тот год, и, паря, так устроим, что всех одурачим.
     Услыхав, что Иван ради него хочет всех обмануть, Денгура обрадовался.
Он полагал, что лучший человек на свете тот, кто ловко обманывает.
     — Только молчи!  Я тебе скажу по душам:  она девочка, а ты старик. По
русскому обычаю это  нехорошо.  Но  уж  если  надо  тебя удовольствовать и
выручить Кальдуку, то я постараюсь.
     — Надо скорей! — просил Кальдука.
     — Нет,  скорей нельзя.  Я до тех пор не выдам ее замуж,  пока всем не
будет видно,  что по-другому нельзя поступить.  А  как я это устрою —  мое
дело!..  Как раз год пройдет,  не меньше.  А ты,  Кальдука,  бери торо. Но
молчи!  А если обмолвишься,  свадьбе не бывать. Весь торо придется обратно
отдать.
     Гольды уехали.


                                  * * *

     — Савоська, а ты у Туку был? — спросил Иван, нахмурившись.
     — Был!
     — Велел ему дань мне привезти?
     — Велел.
     — Почему же он не привез?
     — Не знаю, что такое.
     — Он,  наверно,  не любит меня.  Не хочет, чтобы русский купец хорошо
торговал. Наверно, доволен, что меня обыграли. Продался Ваньке Гао?
     Бердышов решил проехаться по деревням и  расправиться с теми,  кто не
привез ему дани.
     Иван и Савоська приехали к Туку.  Это был охотник,  живший с семьей в
Мылках.
     — Ты  почему албан  не  привез? —  спросил Иван  у  гольда,  состроив
страшную рожу.
     Дети Туку закричали и  заплакали,  видя,  что  их  отца хочет обидеть
чужой человек.
     — Тебя  сейчас повешу! —  спокойно сказал Иван. —  Савоська,  принеси
веревку.
     Бердышов схватил Туку под мышки. Туку забился, как пойманный зверек.
     — Отда-ам... Сейчас все отда-а-ам! — завопил он.
     — Нет, теперь поздно!
     — Отда-а-ам! — плакал Туку.
     Савоська принес  веревку  и  стал  со  слезами на  глазах  просить за
гольда. Сбежались все жители Мылок.
     Но Иван, к ужасу детей, накинул старику петлю на шею.
     Савоська схватил Бердышова за руки.
     — Не смей! — закричал он.
     — За тебя просит, —  ухмыльнувшись,  сказал Бердышов. —  Но помни мое
слово: если кто-нибудь не исполнит того, что я велю, — того повешу! И всем
так скажи. —  Он  больно хлестнул гольда веревкой по  спине. —  Да помни в
другой  раз,  если  велю  привезти налог,  старайся!  Захочу —  могу  тебя
повесить! Буду собирать дань — все должны платить!
     — Вот хорошо,  Ваня,  что не вешал его! —  радовался Савоська,  когда
уехал из  Мылок и  снег  на  крыше дома Туку слился с  сугробами. —  А  то
нехорошо сказали бы про тебя, что ты, как Гао.
     — Без строгости тоже нельзя, —  отвечал Иван. —  Я  должен торговать.
Значит, другой раз надо и побить должника и веревкой ему пригрозить. Пусть
знают,  что,  если не угодят, им попадет! А может, и на самом деле удавить
кого-нибудь придется, —  усмехаясь,  сказал Бердышов. —  Кто грязного дела
боится,  паря,  тому богатым не быть.  Я всегда стараюсь помочь