аськиной
находке. Чувствовали, что подрастают молодые таежники, которые все устроят
по-своему,  и  что с  открытием золота старая жизнь на  релке,  заведенная
переселенцами на старинный лад, быстро пойдет к концу.
     — Какое богатство открыл! — удивлялся дед и пребольно оттрепал Ваську
за ухо. — Эх ты, родимец!..


                          ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ

     В  избе  у  Кузнецовых сидит  офицер,  рослый,  широколицый,  дотемна
загорелый,  лет тридцати восьми,  с  проседью в русых волосах.  На столе —
синие бумаги,  компас,  барометр,  подзорная труба.  Солдаты вносят ящики,
чемоданы. На стене — клеенчатый плащ, шинели, оружие.
     В Уральское прибыла экспедиция. Людно и шумно стало в доме. Крестьяне
понимали,   что  от   экспедиции  польза,   что  край  ими  разведывается.
Экспедициям пекли хлеб, ловили рыбу, подавали им подводы* с гребцами.
     _______________
          * На Амуре «подводами» в таких случаях называются лодки.

     Мужики и гольды теснятся на лавках.
     — Улугу, поедешь проводником в экспедицию? — спрашивает Егор.
     Гольд,  сидевший здесь же в углу,  встрепенулся и, вскочив, подошел к
столу на свет керосиновой лампы.
     — Вот, Александр Николаевич, лучше проводника тебе не найти, — сказал
Кузнецов,  обращаясь к  приезжему. —  Охотник очень хороший.  В  тайге все
речки знает. Всюду пройдет.
     — А  по-русски умеешь говорить? —  спросил Максимов.  На  нем высокие
сапоги и парусиновая блуза.
     Егор  знал Максимова еще  по  прошлому году,  когда тот  делал промер
фарватера на Амуре.  Уж год,  как он живет в  Мариинске и  путешествует по
краю.
     Улугу хотел ответить,  но от волнения горло у  него перехватило.  Его
как громом поразили слова Егора.
     — Что молчишь? Знаешь по-русски? — спросил Силин.
     — А че, не знаю, что ли? — с сердцем ответил гольд.
     — Ну, так тебя спрашивают, пойдешь?
     — Как я знаю,  пойду ли,  нет ли?  Возьмут, так пойду. А не надо, так
зачем пойдем.
     — Берем тебя, — сказал Максимов.
     У него глаз был наметан, и Улугу ему сразу понравился.
     Максимов стал рассказывать гольду про его обязанности.  Тот смотрел с
безразличным видом, но понимал все отлично.
     Пришел чернобородый доктор в белой шляпе.
     — Лодки вытащили, — сказал он.
     Солдаты стали вносить ящики.
     Доктор,   тяжело  дыша  и  вытирая  платком  лысину,   присел.  Через
расстегнутый ворот его рубахи видны шея и волосатая грудь.
     Максимов представил ему нанятого проводника,  а Улугу сказал,  что он
должен будет завтра идти с доктором в Мылки.
     — Солдат  кормить  нечем.  Мне  лосиное  мясо  нужно.  Сипонда би?* —
обратился доктор к Улугу.
     _______________
          * У тебя есть (гольдское).

     Он  знал  пять  европейских языков,  но  больше всего  гордился,  что
кое-как разумеет по-гольдски.
     — Братец мой, не легче латыни, — замечал он Максимову, — но учу, учу!
     Доктор объяснил Улугу, что будет в Мылках делать прививки.
     — Там  хорошенько  всем  скажи,  вели  приходить.  Скажи:  «Хворь  не
пристанет», — учил нового проводника Савоська. — Скажи, никто не заболеет.
     Максимов сказал,  что сам он с  другой частью экспедиции и  с  другим
проводником пойдет в верховья Додьги.
     — А кто у тебя проводник? — спросил офицера Улугу.
     — Вот Савватий Иванович! — ответил Максимов. — Старый мой приятель. А
потом обе части экспедиции соединятся здесь в  Уральском,  а дальше пойдем
вместе.
     Он показал проводникам карту и маршруты.
     — Зачем ты ему про золото сказал? —  втихомолку бранила Егора старуха
мать.
     — Пусть люди знают! — ответил Егор.
     — Знают!  Э-эх, Егорушка, родимец!.. — бормотал дед. — Все уйдет. Зря
выдал.
     По окрестностям,  видимо,  прошел слух,  что в  Уральском экспедиция.
Напуганные оспой  гольды,  узнав  о  приезде доктора,  толпами приезжали с
летних работ в  Уральское.  С  детьми и женщинами приходили они к крыльцу.
Кузнецовы заразы не боялись.
     — Че,  экспедиция тут? — входя в избу, спрашивали гольды. Они просили
спасти их  от  заразы,  кланялись,  некоторые здоровались с  Максимовым за
руку.
     После обеда доктор велел объявить, что будет делать прививки от оспы.
Врач и фельдшер надели белые халаты.  Блестящие инструменты, вата, флаконы
вызывали общее любопытство крестьян и гольдов.
     Савоська первый  вызвался делать себе  прививку.  Врач  взял  ланцет,
вытер худое плечо старика спиртом.
     — Я это дело знаю. Доктор шкуру режет. Маленько заразы пускает. Много
не пускает, — объяснял Савоська сородичам.
     Гольды набились в избу,  чувствуя себя как дома. Они столпились около
доктора, переглядывались боязливо, но не уходили.
     — А зачем шкуру режет? —  спрашивали они. —  Разве нельзя глотать или
еще  как-нибудь?  Стеклянных бутылок  много,  спиртом так