и  Санька так  чисто смотрели Ивану в  глаза,  словно затевали
доброе дело.
     — Я  бы  взялся,  да мне ехать надо, —  весело ответил Бердышов. —  А
верно, вам в дом надо хорошую работницу!
     Для Саньки все это было так ясно,  что он  и  поддакивать не стал.  С
печи слез Терешка и подсел на лавку, подложив под себя подушку.
     — Ты что, Терешка, отдыхаешь? — спросил Иван.
     — Отдыхаешь! —   тихо  передразнил  отец. —   Он  болеет.  Злые  люди
оговорили.  Его  на  сходе драли.  Ворота будто Дуньке хотел вымазать,  да
вроде попался.
     Санька не  сказал,  что сам он  подучил этому сына.  На  сходе мужики
решили выдрать Терешку и дали розги в руки его собственному отцу — Саньке.
«Твой сын,  учи-ка его!» —  велел Родион.  Под розгами Терешка стал винить
отца, признался, что его подучивал снасильничать, затянуть Дуняшу в пустой
амбар.  Отец,  озлобившись на  такие  признания,  избил Терешку розгами до
полусмерти и теперь каялся.
     — Мне ехать послезавтра утром, —  оказал Иван. — Но все же я попробую
тебе подсобить, — хитро засмеялся он.
     Овчинников рассказал,  что  к  Дуне  многие сватаются,  что  приезжал
недавно один богач из города.
     Санька удивлялся, что хорошего и Дуня и отец ее нашли в Илюшке.
     Иван  посмеивался,   поддакивал,   а  сам  думал,  что  Дуня,  видно,
прославилась,  из-за  нее  шла целая война.  Люди бьются в  дом Спиридона,
охотников много на  его  дочь.  «Чем милей и  старше становилась она,  тем
больше спрос,  как на товар.  Но еще посмотрим, кто лучший охотник! Неужто
Илья?»
     — Попробуй,  попробуй! —  с надеждой говорил Санька, провожая его. Он
полагал, что Иван хочет набить цену. — А я не постою.
     — Ладно,  а ты жди, —  уходя,  сказал Бердышов. — Может, что-нибудь и
получится.
     В  зимнике и в избе у Родиона на сохачьих и медвежьих шкурах улеглись
вповалку тунгусы и  работники Бердышова.  Родион  лежал  в  кровати.  Иван
присел к нему и сказал, что был у Овчинниковых.
     — Они просили меня помочь сосватать Дуню.
     — Я  с  ними поссорился, —  отвечал Родион. —  Сына его  драли мы  на
сходе.  За что —  я тебе говорил... А летом я у них одалживал коня. Теперь
придираются ко мне,  требуют соболей.  Чем Санька богат? Кому надо занять,
идут к нему. Он с гольдами тоже здорово торгует!.. Только он от своей избы
и  не  шагнет далеко.  Как ты,  по речкам не таскается.  Ему выгодно,  что
Синдана прогнали.  Горюнцы теперь чаще к нему ездят.  А сам он выше первых
быков по  реке не  поднимался,  говорит,  что хлеб за  брюхом не  ходит...
Бродяги у них в тайге живут, лес рубят для пароходов.
     Бердышов сидел повесив голову.
     — Я замечаю,  что злодеи на Амуре заводятся, — сказал он, и глаза его
заиграли.
     — Эка  поздно  же  тебя  доняло! —   оживляясь  и   выпрастывая  свою
окладистую темную бороду из-под красного ватного одеяла,  молвил Родион. —
А ты почему быстро хочешь уехать?  Ведь хотел задержаться?  Однако,  тигры
струсил.
     — Между  прочим,  приедет Илюшка  скоро.  Спиридон и  ваши  звероловы
распалят его на тигру...
     — Ладно, я его не пущу. Уж если надо будет, сам с ним схожу. Я думаю,
что надо народом ее уничтожить.  Давай ложись,  Иван,  а то холодно.  Избу
сегодня выстудили.
     — Я в избе сам мерзляк. В тайге не мерзну, а дома чуть что — застыну.
     Бердышов стал раздеваться.
     — Овчинниковым желательно согнуть Спирьку.  Они же свои,  соседи,  из
старой деревни шли  вместе,  а  спят и  видят,  как бы  задавить его.  Они
злятся, что он не хочет Дуню выдать за их Терешку.
     — Это верно, — подтвердил Шишкин.
     — Ты,  Родион,  только не  дерись ночью, —  поворачиваясь к  приятелю
спиной, весело сказал Иван.
     — Я еще в  тот раз рассердился на тебя, —  отвечал Шишкин. —  С тобой
спать нельзя. Ты во сне обнимаешься.
     Иван ухмыльнулся в подушку и тут же получил тычка в бок.
     — Тамбовка —  тигриное место.  Тигры  откуда-то  берутся! —  вздохнул
Шишкин.
     — Тигры охраняют вход на Горюн, —  отвечал Бердышов. — Тут их гнездо,
тигрятник.
     Родион,  кое о чем догадывавшийся, хотя Опиридон еще ничего никому не
говорил, помолчав, ответил:
     — Нет, тигрятник в Уральском, там самая тигра.


                                  * * *

     — Эх,  Иван! —  с  затаенной надеждой взглянув на Бердышова,  говорил
наутро Спиридон. — Ты ли не зять! Каждый бы гордился. Ты с деньгой, — и он
дружески  и   покровительственно  хлопнул  Ивана  по  плечу.   Но  тут  же
нахмурился, встал как ни в чем не бывало, отошел в угол, где стояло ружье.
Деньги, кажется, соблазняли Спирьку.
     «Хорош же будет у меня тестюшка! А ну