этот может. Живые?
     — Не убились! — воскликнул Сильвестр. — Живучая порода.
     — Конечно, —  ответил Спирька. —  Он  же зверя зубами поймал.  Такого
охотника еще не было. А гусей-то он стрелял? — обратился рыжий к дочери.
     Терешку повели к реке. Отец его забеспокоился, ткнул в бок дядю Котяя
и велел пойти узнать, как сын.
     — Да что ты!  Они подерутся и помирятся, —  увещевал его Тереха. —  У
Илюшки дедушка был,  как по голове кого ударит — кровь из носа и из горла.
Если люди дерутся,  он придет: «Ой, дураки, вы чего!» И все разбегутся. По
лицу ударит — шкура трескается. Так что ты не тревожься, все будет хорошо.
     — Осенью парни  из-за  девок  всегда около церквей дерутся, —  сказал
Силин. — Ничего худого нету. Надо только драться уметь.
     Овчинников бранился,  грозил отплатить Бормотовым,  если с  сыном что
случится.
     — Отплатишь! — передразнил его Пахом. — Это еще как сказать!..
     — Дуня-то умница какая!  Парни дрались,  а она их разняла, — говорила
Аксинья.  Она была мягкая и слабая душой женщина,  ей хотелось,  чтобы так
было.
     — Церковь взыщет с грешных, — говорил поп. — Кто дерется и грешит, не
уйдет от наказания.  У меня ни один грешник не избегнет наказания! Пусть в
храм несут грехи...  Пойдут сюда молодые и старые, понесут горе и радость.
Здесь,  у церкви,  в этой земле ляжет прах наш, —  потрясая ружьем,  гудел
поп. —  Священна будет ограда сия  для  потомков.  Здесь положим мы  якорь
народа нашего, кости мучеников за амурское дело!..
     Молодой  чиновник  устанавливал  аппарат,   желая  заснять  необычное
зрелище паствы с ружьями и вооруженного попа на фоне церкви.
     — Вот,  господа,  снимочек будет!.. Амурские колонизаторы. Малайка уж
есть, теперь этот... Так альбом и составится!
     Пришел Илья. Он заметил Дельдику.
     — Я хотела,  чтобы ты ко мне Айдамбо позвал, —  улыбаясь, сказала ему
девушка. —  Но  теперь уж  не  надо.  Он  сам ко  мне подходил.  Мы с  ним
разговаривали, —   с  потаенной  гордостью  молвила  она,  блеснув  из-под
пушистых ресниц вишневыми очами.


                                  * * *

     Сидя на скамейке на берегу озера,  Айдамбо рассказывал Дельдике,  как
он строил церковь,  копал огород,  садил с  попом овощи,  а потом все лето
ездил по рекам и озерам — гонял шаманов.
     Дельдика слушала его и  куталась в шаль точно так же,  как это делала
Дуня.
     За  это  лето  Айдамбо  много  раз  свободно беседовал с  женщинами и
девушками.  Ему приходилось объяснять им,  что надо креститься.  У орочен,
удэгейцев, гольдов он помогал попу уговаривать народ.
     Мимо проходил Иван.
     — Надел  поповскую  одежду  и  думаешь,   поди,  стал  умный? —  Иван
прыснул. — Ты и жениться раздумал?
     — Как раздумал?
     — Ко мне не приходишь.
     — Я русским хочу стать.
     — А  ты попом заделался.  В  подряснике в  деревню не покажись.  Наши
засмеют.
     «Ивану не  нравится?..  Или не  хочет мне отдать девушку?  Обманывает
меня?  Я  так  трудился,  так  старался!..  Что же  теперь делать,  как же
научиться жить правильно?  Неужели нет на  свете человека,  который мог бы
мне сказать, как надо правильно жить?»
     Тревожило Айдамбо и  другое.  А что,  если Иван прав?  В душе Айдамбо
временами шевелилась неприязнь к попу.
     «Вдруг окажется,  что я  на самом деле неправильно все делал?  Почему
неправильно, не знаю. И как будет правильно, тоже не знаю».
     Тем временем Бердышов спорил с попом.
     — Ты что же моего охотника себе забрал? — спрашивал Бердышов.
     — Я  его крестил,  научил труду, —  отвечал поп, —  человека из  него
сделал.
     — Он из-за невесты пошел креститься, —  отвечал Бердышов, — это я ему
велел.
     — Вот  и  не  стану  венчать,  коли  так! —  густым басом  воскликнул
священник.
     — А невеста-то у  меня, —  усмехаясь,  сказал Иван и похлопал попа по
плечу.
     — Миром  надо,   миром, —  сбавляя  тон,  забубнил  поп  в  бороду. —
Уговоримся, Иван Карпыч, не подеремся, поделимся.
     — А то давай драться.  Ты мужик здоровый, с тобой славно подраться, —
сказал Иван, засучив рукав.
     — Эй,  Ванька Тигр с попом из-за охотника драться хочет! —  закричали
подростки, подбегая к мужикам.
     — Не подерутся, —  отвечал Егор Кузнецов. —  Милые бранятся —  только
тешатся.
     «Может быть,  Иван  на  самом  деле  мне  скажет,  как  жить  надо? —
оставшись в одиночестве,  с надеждой размышлял Айдамбо. —  Пусть бы только
Дельдику мне отдал. Уж тогда бы я знал, как мне жить».
     Сердце Айдамбо не знало покоя.
     Подошел отец.
     — Что же людям надо от меня? — спросил его Айдамбо.
     — Шкуры надо! — отвечал Покпа. — Без хорошей шк