Ранили ее, она ушла. Долго не было, а вот теперь опять
у гольдов появилась.  Надо,  парень,  нам ее уничтожить,  а то она скотину
давит.
     Родион не досказал,  что между своими охотниками он похвастался убить
«эту  тигру»,  и  поэтому никак не  хотел упускать зверя.  Разделить честь
победы с Иваном ему было выгодней,  чем со своими,  поэтому, встретив его,
он решил не ездить в Тамбовку.
     У хозяев охотники выпросили две пары лыж и сошку. Бердышовских коней,
чтобы зря их  не  маять,  решено было оставить у  гольдов.  В  Чучи мужики
поехали на Родионовой кобыле.
     — А где у тебя ружье? — спросил Иван, усаживаясь в розвальни.
     — Я по сено ехал, не взял, — усмехаясь, признался Родион.
     — Так какая может быть охота? Ты смеешься надо мной?
     — Прошу,  поедем! — умоляюще заговорил Родион. — Я на Чучах у гольдов
отниму ружье.
     — Да они не дадут тебе ружья: тигра — это бог для них.
     — Ванча, силой отыму! — Родион тронул вожжами кобылу.
     Отступать было  поздно.  К  тому  же  охотничья страсть  заговорила в
Иване.
     — Ладно,  я тебе потрафлю. Верно, нам с тобой надо поучиться стрелять
вместе, — и он подмигнул Родиону.
     Шишкин закурил и утих.
     — Ну,  а у тебя,  Родион,  что новенького? — спросил Иван, когда сани
выехали на дорогу. — Про Дыгена слыхал?
     — Слыхал мельком:  едет он  по  Горюну,  гольдов обирает, —  протянул
Родион.
     Иван поднял брови и многозначительно кивнул головой в ту сторону, где
Горюн вытекает из гор.
     — А у меня к тебе дело из города. От исправника.
     — Что такое? — встрепенулся Родион.
     — Вот я  скажу тебе сейчас. —  Иван не торопясь закурил. —  Исправник
велел мне  Дыгена поймать и  доставить в  город.  И  тебя  назначил мне  в
помощники.
     Родион остолбенел и  долго молчал.  Он был отважный охотник и  меткий
стрелок, но душой прост и доверчив. Он верил Бердышову. Новость, сказанная
Иваном, озаботила его. Приказ исправника — закон.
     — Надо их захватить, но так, чтобы никто не видел, — продолжал Иван.
     — Как же это можно сделать? — воскликнул Родион. — А мимо деревни как
их повезем? Да и зачем такая тайна?
     — Это мое дело. Ты только помоги мне их поймать. А не поможешь — худо
будет и  тебе и мне.  Уж кто-то донес про нас с тобой в город,  будто мы с
Дыгеном заодно гольдов грабим. Ведь у тебя дружки среди гольдов есть?
     — Дружки-то  есть,  но ведь я  никогда... —  начал было оправдываться
испуганный тамбовец.
     Иван перебил его:
     — Я-то знаю!  А люди думают, что если к гольдам ты ездишь — значит на
грабеж. Ты уж лучше остерегайся. А то люди наговорят на тебя.
     Родион помолчал в раздумье.
     — Иван! — сказал он. — А почему полицию не пошлют его ловить?
     — Полиция на лыжах ходить не умеет, —  отвечал Иван. —  Да и стрелять
будут — могут промахнуться. От них убежать нетрудно. А про нас с тобой все
знают,  что  мы  охотники хорошие и  что  от  нас никто не  убежит.  Всюду
настигнем. Только, паря, это дело следует держать в тайне. Маньчжурца надо
схватить тихо.  А  то  у  него есть друзья в  вашей деревне,  а  это  дело
политичное. Начнется, чего доброго, война с Китаем.
     Родион  в  беспокойстве молчал.  Его  тронуло,  что  в  городе такого
хорошего мнения о  нем,  но,  с другой стороны,  все это было мужику не по
душе,  и служить исправнику,  которого он не любил,  тоже охоты не было, а
отказаться, конечно, нечего и думать.
     — Придется нам с тобой ехать на Горюн, куда-нибудь за быки, там его и
подкараулить, —  продолжал Иван. — Гольдов надо взять с собой. Донял Дыген
и их и китайцев. Все народы его возненавидели.
     — У  ноанского  торговца  чего-то  выпытывал,   язык  ему  вытягивал,
иголками колол.
     — Н-ну?!. За что?
     — Китайцы сами не  знают.  Я  мельком слыхал,  что  ноанский торговец
где-то золотишко добыл. Вот из-за этого... Но в точности не знаю.
     — Золотишко? — переспросил Иван.
     — У Дыгена один спутник помер на озере,  оцинговал,  да один больной,
сказывают —  морок на  него  навалился.  Вместе с  этим  больным их  всего
пятеро.  Скоро Юкану выйдет с Горюна, его можно взять с собой. С ним будет
братан его Василий,  тот, который капитана водил с экспедицией. Может, они
помогут.
     — Юкану  я  знаю, —  ответил  Иван. —  Я  слыхал,  что  он  торгует с
тунгусами, соболей у них скупает. Они к нему на оленях с озер выходят. Мне
помнится, он тебя охотничать учил?
     — Было, —  ответил Родион. —  Давно,  первый ли, второй ли год, как я
приехал, пошли мы на охоту — человек шесть гольдов и я с ними. Юкану тогда
медвежью дорогу нашел.  Стали мы  гонять медведя,  а  Юкану отстал,  потом
слышим:  «Бах...» Он палит сзади,  кричит:  «Кой, кой!» Мы прибежали, а он
давай нас всех ругать.  Я последним прибежал. Он кричит на меня по-своему,
а  я  еще  тогда  ничего по-гольдски не  понимал.  Потом мы  догнали этого
медведя,  стали стрелять,  пуля ему попала в ногу.  Он заревел — и на нас.
Юкану кричит по-русски:  «Не стреляй, надо копьем колоть!