невое ружье.  Ночами Илюшка рубил свинец и катал картечки,  заготовляя
охотничий запас.
     _______________
          * То есть коровьей кожей.

     Следом за Бормотовыми в тайгу потянулся Федор Барабанов. Он собирался
заняться охотой по-настоящему.  На родине он ловил лисиц и рысей, ружьишко
у него было.  Иван отдал ему свои старые лыжи,  и Барабанов бегал на них к
Додьге проверять поставленные на  лисиц ловушки,  разбрасывал приманки тем
же способом, как это делали охотники на Каме, ходил с собакой белковать на
ближние горы, в кедровник.
     — А куда будешь продавать добычу? — спрашивал Егор соседа.
     — Весной на баркас.


                                  * * *

     — Федор,  а Федор, —  приставала Агафья,  когда муж приходил домой, —
мука-то кончается, намолоть бы хоть для ребятишек.
     — О господи, господи!.. — вздыхал Барабанов и валился на лавку. И его
брала тоска временами, никакого дела начинать не хотелось.
     У  Барабановых запас муки окончился,  и  они  пробавлялись размолотым
зерном, из бережливости подмешивая в него толченых сухих гнилушек.
     Как ни раскидывал Федор умом, приходилось открывать следующий мешок с
зерном.
     — Федор, так как же?
     Руки опускались у Барабанова. Каждый день приносил ему новые печали и
заботы, новый ущерб, а прибыли с самого приезда еще ниоткуда не было.
     Однажды Федор  собрался с  духом  и  попробовал подговорить Бердышова
взять его с собой в тайгу на соболиный промысел.
     — Однако,   это  дело  не  пойдет, —  насмешливо  возразил  ему  Иван
Карпыч. —  Ходи ко мне, смотри, как я ловушку лажу, а уж в тайгу вместе не
пойдем —  это ведь зверованье,  а не ково-нибудь! —  вымолвил он, состроив
суровое лицо, такое же таинственное и непонятное, как и то, что он сказал.
     Свое «зверованье» Иван держал в тайне. Никто не знал, когда он уходит
на охоту. Только свежая лыжня на снегу указывала направление его пути.
     Обычно  он  пропадал  на  несколько дней,  потом  так  же  неожиданно
появлялся поутру в  поселье.  Иногда исчезала вместе с ним и Анга.  По его
неясным рассказам выходило,  что  и  она была первейшая охотница и  меткий
стрелок.


                                  * * *

     В  свободное от  охоты  время  Иван  частенько заходил к  Кузнецовым.
Покуривая трубочку,  сидел он в теплой землянке и, посмеиваясь, выслушивал
суждения переселенцев об амурской стороне.
     — Здешняя рыба против расейской вкусом выдает, — говорил Тимоха.
     — Это только кажется! — отзывался Егор.
     — Нет!  Ешь,  ешь ее и  никак не наешься, —  подхватывал Барабанов. —
Брюхо набьешь — и опять голодный.
     — Вали в тайгу,  там наладишься,  оздоровеешь, —  твердил Бердышов. —
Белки сейчас шибко хорошие.
     — Без ружья да  без  собаки?  Куда пойдешь?  Шапкой,  что  ли,  белок
ловить? — возражал Егор.
     — Шапкой! —   смеялся  Иван  Карпыч. —  А  почто  лучком  не  хочешь?
Гляди-ка,  гольды  сколько  этой  белки  лучками  стреляют.  Да  и  орехов
наберешь, их снегом сейчас навалило, только подбирай.
     «Не хватало мне с лучком идти!» — думал Егор.
     После снегопада Анга звала крестьянок сходить в кедрач за шишками, но
переселенки боялись  уходить  далеко  от  поселья.  Немного шишек  набрали
ребятишки на холме.  Несколько малых раскидистых кедров росло на бугре над
обрывом. Илюшка посшибал с них все шишки.
     Иногда Иван запрягал в нарту собак и, размахивая палкой, лихо ездил.
     — Скачет,  как на  конях! —  показывал дед вслед исчезнувшей в  тайге
нарте. — А я думал, он просмеял меня.
     — Чудной все же этот Иван, — говорил Тимошка Силин.
     — Того и гляди боднет лбищем-то, — соглашался Тереха. — Нет, помяните
мое слово, он когда-нибудь еще натворит делов целу контору!..
     Глядя на людей,  Егор сделал себе лыжи-голицы.  Подшивать их нечем. У
Егора нет ружья.  Мужик смотрел в окно.  Луга —  вот они.  От самого горла
озера Мылки начинались поймы и  острова.  Река встала,  теперь дорога туда
есть. «Неужто я охотиться не сумею?»
     На лугах лисьих следов множество.
     В  заросли желтых трав,  торчащих из  сугробов,  стал приходить Егор.
Отсюда видно релку,  лес за ней, дымки землянок. Кузнецов расставлял петли
и капканы.
     Однажды Егор  принес  в  мешке  окоченевшую лису.  Он  подвесил ее  к
потолку. Лиса оттаяла; и когда кровь стала капать на пол, мужик снял с нее
шкуру, а полумерзлое мясо выбросил собакам. Одна шкурка теперь была.
     В другой раз Егор пришел с охоты озабоченный. Оказалось, что он видал
черно-бурую лису, мех которой ценится очень дорого.
     — Иду,  а она сидит смотрит.  Я близко подошел —  не убегает. Кинул в
нее палкой, попал по ногам — убежала.
     Будь у Егора ружье, он наверняка бы принес богатую добычу.
     Дед  Кондрат решил сам  сходить за  черно-бурой лисой.  Егор запомнил
место. Мужики отправились на остров. Егор показал свежий след хромой лисы.
Старик наладил петлю и неподалеку поставил ловушку с приманкой. Но лиса не
попадалась.
     — Ты ее