стойчивый и неопределенный. Одну минуту он 
думал одно, другую – другое, а третью – третье. Он не имел своих убеждений, а 
поступал так, как ему внушали другие. Узкий и недальновидный во взглядах, он не 
замечал, как ему окружающие внушали. Болезненно самолюбивый и любящий 
фигурировать, он охотно поведал чужие мысли как свои. Гордый и строптивый, он 
радостно приводил в исполнение чужие внушения, принимая их за свои. Так он в 13 
лет сыграл роль, внушенную ему Глинскими. Так он проделал историю венчания на 
царство, внушенную ему его фантазией и, можно думать, митрополитом Макарием. 
Так он всецело подпадает влиянию Сильвестра и Алексея Адашева в настоящий 
момент.
   Две мысли, однако, владеют царем беспредельно и безгранично. Это мысли 
болезненные, это мысли, присущие ему от рождения и не покидавшие его по конец 
жизни. В настоящий момент они еще не имеют логической подкладки и правильной 
систематизации; но многие жизненные обстоятельства говорят, что они существуют 
и по временам отражаются в его действиях и поступках. Так, в жалобе 
новгородских пищальников он видит бунт и усмиряет его оружием; в челобитье 
псковитян он видит новое возмущение и собственноручно не брезгает издеваться 
над людьми, пришедшими к своему отцу просить правды и справедливости.
   Правда, идеи преследования находят себе поддержку, и сильную поддержку, в 
возмутительных поступках бояр, но одно только это едва ли бы создало больного 
Иоанна, если бы к тому не было основы в самом существе организма его. 
Самоуправство и презрительное отношение бояр к Иоанну дало только известное 
направление бредовой его деятельности, но оно не создало и не породило ее.
   Нетвердый умом, не имея никаких определенных убеждений и взглядов, фантазер 
и мечтатель, потрясенный до глубины души целым рядом несчастных событий, 
дерзкий и кровожадный в силе, малодушный и трусливый в одиночестве, суеверный и 
мистик, Иоанн всецело отдается в руки человека с железною волею, твердым умом, 
строгими и определенными убеждениями и непреклонным характером.
   Все способствовало господству Сильвестра.
   Первее всего он дает царю мысль, как усмирить взбунтовавшуюся чернь и 
водворить порядок и при этом быстро приводить все в исполнение.
   Наступает тишина и спокойствие.
   Слава Господу! Гроза миновала. Разбитый и обессиленный царь от всей души рад 
отдохнуть и успокоиться под крепкою рукою человека с железной волей. К счастью, 
этот человек не из бояр и вельмож – заклятых врагов Иоанна. Это всего только 
поп, не имущий ни власти и господства, ни славы и почести, ни богатства и 
родовитости».

   Избранная рада и Алексей Адашев
   Итак, людьми, оказывавшими сильное влияние на молодого царя, с 1547 года 
были Сильвестр и Адашев. Но не только они. Следует признать, что Анастасия была 
единственной женщиной, способной хорошо влиять на царя Ивана. Это происходило 
при очень сильном влиянии на царскую чету духовника Ивана – Сильвестра.
   Именно те тринадцать лет, которые Иван прожил с Анастасией и в тесном 
общении с Сильвестром, и были самым лучшим периодом почти полувекового 
правления Грозного.
   В эти годы Иван сменил свое окружение, отдав предпочтение нравственным и 
грамотным советникам, составившим так называемую Избранную раду, т. е. Совет 
избранных.
   «Рада» в конце 40-х и на протяжении почти всех 50-х годов XVI века оказывала 
сильнейшее влияние на Боярскую думу в области как внутренней, так и внешней 
политики. Руководителем Избранной рады был костромской дворянин Алексей 
Федорович Адашев, друг и сторонник Сильвестра. Адашев был начальником 
Челобитного приказа, в который подавались просьбы служивых людей. Приказ был 
канцелярией царя и функционировал и как контрольный, и как кассационный 
правительственный орган. Правильно анализируя челобитные, Адашев делал верные 
выводы и предлагал проведение назревших государственных реформ.
   Иван охотно шел ему навстречу и вместе с другими видными членами Избранной 
рады митрополитом Макарием, князем Андреем Курбским, думным дьяком Иваном 
Висковатым активно способствовал созданию нового «Судебника», «кормлений» 
(содержания должностных лиц за счет местного населения), оформил и упорядочил 
деятельность приказов – древнерусского прообраза будущих министерств.
   Кроме того, Адашев был начальником царского архива, хранителем 
государственной печати и постельничим царя, ведавшим его личным хозяйством.
   Адашев был сторонником активной восточной политики, продолжая 
внешнеполитическую линию «западника» Ф. И. Карпова, сторонника сближения России 
с Западом, для эффективного противостояния осколкам Золотой Орды: Крыму, Казани,
 Астрахани, Ногайской Орде.
   В значительной степени благодаря А. Ф. Адашеву были подготовлены походы 
русских войск на Казань и Астрахань и оба этих ханства в середине 50-х годов 
были присоединены к России.

   «Казанское взятие»
   Казань, закрывавшая России путь на Волгу, была в середине XVI столетия, 
кроме того, одним из крупнейших центров работорговли. Достаточно сказать, что в 
это время в Казани было около ста тысяч русских невольников. Московские рати 
ходили под Казань несколько раз, но эти походы по разным причинам оказывались 
неудачными. На престоле в Казани часто происходила смена правителей, которые 
были ставленниками либо Крыма и Турции, либо Москвы.
   Борьба шла с переменным успехом, пока казанские ханы и беки не пригласили к 
себе весной 1552 года астраханского царевича Ядигара.
   Тогда, 16 июня, под стены Казани двинулось огромное русское войско в 150 
тысяч пехоты и конницы при 150 орудиях.
   На помощь единоверческой и единородной Казани в