лело письмо Алексея Михайловича к домочадцам, в котором он, находясь при 
армии, приглашал их приехать в Вязьму. В нем были такие строки: «Я радуюсь 
свиданию с вами, как слепой радуется увидеть свет».
   Мягкий характером, редко вспыльчивый, любящий отец и муж – таков Алексей 
Михайлович в семейной жизни. Таков он, по крайней мере, в начале царствования – 
и в отношении со своими приближенными.

   Матвеев и царь
   Только что мы познакомились с Морозовым и Милославскими, теперь же автор 
предлагает познакомиться с Матвеевым и Нарышкиной, обставляя, таким образом, 
царя Алексея Михайловича знакомыми персонажами и акцентируя внимание не на 
социально-экономических вопросах и проблемах классовой борьбы, а на придании 
истории личностного характера, когда в центре внимания оказываются живые люди, 
а не философские, социальные и экономические категории.
   Автор делает это намеренно, ибо, по его представлениям, история общества – 
прежде всего история людей и их взаимоотношений.
   Автор обходит стороной городские восстания середины XVII века, в том числе и 
два знаменитых бунта – Соляной и Медный, крестьянско-казацкое восстание Степана 
Разина, потому что данная книга не может воспроизводить весь ход русской 
истории, а лишь иллюстрирует отдельные его стороны.
   Характеризуя Алексея Михайловича далее, следует отметить, что именно при нем 
в Москве появился первый театр, построен первый военный корабль – «Орел», 
созданы полки нового строя – прообраз будущей регулярной армии, увеличилось 
число школ и мануфактур.
   Все эти нововведения не обходились без помощи западных купцов, мастеров, 
инженеров, аптекарей, врачей, офицеров, обосновавшихся в разных московских 
слободах, а более всего в Немецкой слободе на берегу Яузы.
   Иноземный быт с его опрятностью, комфортом, картинами и зеркалами, 
заморскими яствами, механическими музыкальными шкатулками и часами оказался 
привлекательным и для русских дьяков и купцов, имевших дело с иноземцами в 
Москве либо бывавших за границей. И они, первыми из соотечественников, стали 
вводить в домашний обиход наиболее привлекательные элементы западной жизни и 
культуры. Алексей Михайлович, любивший умную беседу за столом, пробовавший 
писать стихи, интересовавшийся архитектурой и живописью, быстро почувствовал 
вкус к иноземным новациям.
   С годами менялось царское окружение: Ртищев отошел от государственных дел, 
Виниус и Назарий Чистый бывали в Москве наездами. И случилось так, что ближе 
прочих стал Алексею Михайловичу тихий, скромный и неутомимый труженик Артамон 
Сергеевич Матвеев.
   Он был женат на Евдокии Петровне Гамильтон, происходившей из знатного 
шотландского рода, переселившегося в Россию при Иване Грозном. (Впоследствии 
фамилия Гамильтон в России трансформировалась в Хомутовых.)
   В какой-то мере благодаря жене, а скорее из-за личных пристрастий и 
европейской образованности Матвеева часто навещали иностранцы. Этому 
способствовала и его служба в Посольском приказе. Дом Матвеева казался 
залетевшим в Китай-город осколком Немецкой слободы: комнаты украшали 
венецианские зеркала и картины западных мастеров; оригинальности его часов, 
изысканности посуды и богатству библиотеки дивились даже избалованные иноземцы.
   Алексей Михайлович стал чаще, чем прежде, навещать Матвеева, приводя тем в 
недоумение многих своих сородичей и заставляя их теряться в догадках о причинах 
столь малопонятной привязанности.
   Эти визиты еще более участились после кончины 3 марта 1669 года Марии 
Ильиничны. Алексей Михайлович тяжело переживал смерть любимой жены, с которой 
прожил двадцать лет, оставившей ему к тому времени четверых сыновей и шестерых 
дочерей. Старшей, Евдокии, шел двадцатый год, а младшему, Ивану, только третий. 
Наследнику престола, Алексею Алексеевичу, в феврале исполнилось пятнадцать лет, 
но судьба была неблагосклонна к юноше: он умер вскоре после матери, 17 января 
1670 года.
   Когда Алексей, старший сын Алексея Михайловича, был еще жив, отец искренне и 
глубоко страдал, вспоминая покойную жену, но жизнь взяла свое, и ему следовало 
подумать и о дальнейшей своей судьбе.

   Царская невеста – Наталья Нарышкина
   Несколько месяцев он постился, пребывая в глубоком трауре, подолгу молился 
за упокой души рабы Божией Марии, но как-то однажды снова заехал к Матвееву и 
обратил внимание на красивую молодую девушку, жившую на хлебах у своего 
богатого родственника. Ее звали Натальей Кирилловной, ей было двадцать лет; и 
так же, как и первый тесть царя Илья Данилович Милославский, отец девушки 
Кирилл Полиектович Нарышкин был бедным дворянином. Однако благодаря протекции 
Матвеева он стал полковником стрелецкого полка в бытность Артамона Сергеевича 
головой московских стрельцов. Наталья Нарышкина к тому же доводилась дальней 
родственницей жене Матвеева.
   Девушка была не только красива, но образованна и хорошо воспитана, а кроме 
того, умна, любознательна и добра. Все это сокрушило сердце сорокалетнего 
вдовца, и он вскоре решил взять ее в жены.
   Однако, чтобы соблюсти приличия и обычаи старины, царь, объявив о намерении 
жениться, имени невесты не назвал, а для пущего сокрытия тайны назначил сбор 
невест для смотрин. На сей раз смотрины продолжались семь месяцев – с конца 
ноября 1669 по май 1670 года.
   Они были прерваны на сорок дней по случаю кончины Алексея Алексеевича, но 
после этого срока продолжены. Конечно же, царь и на