поголовно казнил. В Болгарии мы увидим, как Святослав обходился с предателями. 
Вряд ли он был мягче во время хазарского похода. Так что, повторяю, завидовать 
судьбе славян-наемников я бы особенно не стал. И скорбеть о  ней – тоже.
            Чудо-Юдо погибло. Рухнуло царство воплощенной скверны, почти на 
тысячу лет отодвинулось ее воцарение. Ученые считают сказку про бой с чудо-Юдом 
на Калиновом мосту следом обрядов посвящения. Что ж, пусть так. Посвящением, 
испытанием была для юной Руси схватка с чудовищным каганатом.  Мы сумели пройти 
через него.
           Благодаря Святославу.
     
     
     СЕРЕДИНА ЗЕМЛИ МОЕЙ
     
                                  
     4. СЫНЫ СВЕТА, ЖИТЕЛИ ТЬМЫ.
     
     Пусть ляжет на уста молчания обет.
     Зажжем светильники и вознесем молитвы.
     Мы знаем – близится мистический рассвет:
     Мы собрались на мессу Бога битвы.
     Пусть ночь темна и траурна палитра,
     Но скрыть ли сумеркам божественный Завет?
     Неся причастье закланных комет,
     На Хара Березайт восходит светлый Митра.
     С. Яшин «Литургия Митры». 
     
                                         1. Путешествие топарха.
     
     Склоняли выю греки и хазары
     Перед мечом с насечкой черт и рез.
     А. Широпаев “Русь”.
     
          Прихотливы бывают пути исторических источников. Окажись под рукой 
топарха – губернатора Климатов, крымских владений Византии, лист чистой бумаги, 
то есть, конечно, пергамента…
          Но вот не оказалось. И черновик важного документа оказался начертан 
на чистых страницах подвернувшейся под руку книжки. Благодаря чему и уцелел, 
избежав обычной участи черновиков. Чистовой вариант, надо думать, сгинул после 
взятия турками Константинополя. Завоеватели много дней тогда топили городские 
бани императорским архивом и книгами дворцовой библиотеки. Остается лишь 
сожалеть об уникальных источниках, навсегда утраченных для науки. 
          Не стану задерживаться на спорах историков вокруг этого документа, 
названного условно «Запиской греческого топарха». Их, как всегда, немало. А 
узнали мы из самой «Записки» вот что…
         Жил-был топарх. Жил не тужил, управлял богатыми землями, да радовался, 
что столица далеко. А значит, он, топарх, вроде как сам себе хозяин. Но однажды 
сильно об этом пожалел.
          Напали на земли по соседству с топарховыми Климатами злые варвары. То 
есть раньше они были не злые. Раньше они проявляли «справедливость» и 
«законность»; и «города и народы добровольно к ним присоединялись». «Теперь же 
все нарушилось: они проявили несправедливость… в отношении к подданным, вместо 
того, чтобы заботиться о благе подвластных городов и к собственной выгоде 
управлять ими в добром порядке, они положили поработить и разорить их». Города 
эти «под предлогом нарушенной клятвы сделались добычей насилия и меча».
          Знакомо, правда, читатель? Точно то же мог бы написать сосед Бердаа… 
если бы Бердаа соседил с владениями ромеев. Но уж очень похоже на русов! И эта 
– былая –  обязательность, и забота о подданных; и свирепая кара за «нарушенную 
клятву».
         Тут топарх начинает путаться. Ясно одно – он столкнулся с одним из 
отрядов варваров, и столкнулся на уже разоренной ими земле. Впечатление 
складывается, что топарх решил под шумок прирезать к имперским владениям 
разоренную варварами землю – и наткнулся на них самих. Потерпев поражение в 
первой стычке, топарх спешно отступил за стены разрушенного города. А наутро 
вновь выступил на врага, справедливо полагая, что на руинах чужой крепости 
долго не просидишь. Было у него – сотня всадников и втрое больше пеших лучников 
и пращников. Только явить свою удаль в битве войску топарха не пришлось – 
варвары за ночь куда-то ушли.
          Топарх остался укреплять стены города и строить башню, но на душе у 
него было более чем неспокойно. Он понимал, что бросил вызов страшной силе. 
Ведь только в соседних с его Климатами землях было опустошено 10 городов и 500 
деревень. Карателям была «недоступна пощада». Поэтому топарх послал гонцов к 
своим «советникам» из местной знати. Как часто бывает в глухих провинциях, 
слово местных магнатов и плантаторов звучало не тише указов из далекой столицы. 
И сейчас совету предстояло решить ни много, ни мало, вопрос о дальнейшей судьбе 
края. О подданстве.
             Имперский чиновник, понятно, призывал обратиться за помощью в 
Константинополь. Местная же знать, «или потому, что будто бы никогда не 
пользовались императорскими милостями, и не заботились о том, чтобы освоиться с 
цивилизованной жизнью, а прежде всего стремились к независимости, или потому, 
что были соседями царствующего к северу от Дуная, который могуч большим войском