путем этой несложной уловки количество бойцов Святослава, они выдвинули вдвое 
большее войско. Князь оказался лицом к лицу с четырехкратно превосходящим его 
воинство полчищем византийцев. «Ибо лживы греки и до сего дня», добавляет 
летописец. 
     Очевидно, в этом простодушном предании отразились впечатления русов от 
столкновения с  методами агентурной работы той самой шпионской сети Цимисхия. 
Хотя странно представление здесь русского князя этаким мелочным корыстолюбцем, 
занимающимся самыми настоящими приписками. Это противоречит всем данным той же 
летописи и прочих источников.
     Но для нас сейчас любопытен не сам рассказ чернеца-летописца. Обратим 
внимание на последние его слова. Это не единичный навет обиженного за предков 
славянина. Точно так же о характере подданных Второго Рима – двуличных, 
коварных, изворотливых лгунов – отзываются европейцы. Хитрость, как их основную 
черту, подчеркивает Исидор Севильский (VI-VII вв.), а папа Иоанн VIII упрекает 
их в лукавстве. Анастасий Библиотекарь уточняет: греки исполнены «лукавства, 
точнее, коварства». А вот как знакомый нам злоязыкий лангобард Лиутпранд 
отзывается о Фоке: «Речь у него – бесстыжая. По уму он – лисица, по вероломству 
и лживости подобен Уллису». Фока, как мы помним, на фоне своих соплеменников 
выглядел довольно бесхитростным человеком. И даже азиат Дизавул, каган тюрок, 
разгневанный лицемерием и изворотливостью византийских послов, заметил им: «У 
вас, ромеев, десять языков, у меня – всего один».
     Про славян источники ничего подобного не сообщают. Напротив, все, даже 
недоброжелательные к язычникам немецкие монахи, подчеркивают правдивость и 
честность славян. У их соседей скандинавов ни один скальд не посмел бы 
приписать своему вождю деяний, которых тот не совершал. Это считалось не хвалой,
 а оскорблением и насмешкой.
     К чему это я? К тому, читатель, что у очень многих историков складывается 
странноватая привычка судить об отношениях Византии с русами исключительно по 
византийским источникам. Не упоминают ромеи о победах русов – значит, не было 
их, это все русы выдумали. Мы уже встречались с этой разновидностью «критики 
источников», когда говорили о Вещем Олеге. Но то же самое пишут и про Игоря. 
Византийцы молчат об его победоносном походе в 944 году, о взятой на греках 
дани – стало быть, ничего этого не было, все выдумка русского летописца, из 
патриотических соображений приписавшего князю победу, которой он не совершал. 
Было только поражение 941, которое и хронисты Второго Рима, и русские летописи 
описывают примерно одинаково. И в походе Святослава не было никаких побед над 
греками, ведь Скилица, Зонара, Диакон ничего об этом не пишут!
     Нет, не пишут. Если судить о Балканской кампании Цимисхия по  источникам 
Второго Рима, то была это сплошная цепь «побед и одолений». То тут, то там 
очередной византийский удалец поражает безымянного варварского вождя, после 
чего «россы» исправно обращаются в бегство. Вот так они и бежали … до 
Аркадиополя, который отделяло от столицы империи всего дня два пути. 
Впечатление складывается такое, будто непобедимое воинство Византии гнало врага 
на собственную столицу! А чего стоят несусветные множества русов, от 
шестидесяти тысяч у Диакона, до…  308 тысяч у Скилицы. Или доблестные победы 
имперской армии над этими ордами, в которых византийцы теряли, скажем, 
пятьдесят пять воинов, а их противники – «более двадцати тысяч». Да… тут уж все 
агитпропы ХХ века вкупе с «Кавказ-центром» Мовлади Удугова просто отдыхают.
     Именно по освещению авторами Восточно-Римской империи войны с русами можно 
судить об их правдивости. Она, «правдивость» эта, полностью укладывается в 
общее мнение современников-соседей о греках. «Ибо лживы греки и до сего дня…». 
Пропаганда, обычная военная пропаганда, по меркам ХХ века иногда наивная и 
безыскусная, но для раннего Средневековья – оголтелая, безоглядная брехня. 
Зерна правды из нее приходится добывать, как жемчужное зерно из той кучи. На 
наше счастье, историки Второго Рима жили все же не в ХХ веке, и часто 
проговариваются, как это вышло с «поединком» патриция Петра.
     Как же рассказать о Балканском походе нашего героя? По русским летописям? 
Но их писали через много лет после похода, а большинство его участников погибло.
 Придется использовать крупицы сведений и оттуда, и отсюда. Кое-что можно 
почерпнуть из независимых источников, вроде армян или арабов, кое-что – 
восстанавливать по косвенным данным. И еще – сильно помогают сведения о 
воцарившейся в Константинополе в это время самой настоящей панике.
     Мы уже говорили о барельефе-пророчестве, изображавшем разрушение Царя 
городов русами. Вообще, славяне и русы были давним кошмаром Константинополя. 
Мало кто знает, что «Акафист богородице» («Взбранной воеводе»), сложенный не то 
Романом Сладкопевцем, не то патриархом Сергием, создан во время нападения на 
Константинополь русов в VII веке. Акафист этот перешел и в русскую церковь, и 
тысячу лет русские князья, цари и императоры просили победы и воодушевлялись на 
брань строками, прославлявшими разгром и гибель их предков.  Такая вот исконно 
русская религия… но это – к слову.
     Об ужасе, охватившем Константинополь при известии о приближении Святослава,
 в самом прямом смысле вопиют камни. Сохранилась эпитафия, начертанная на 
саркофаге Никифора Фоки новым патриархом, Иоанном Милитинским. Старый, Полиевкт,
 к тому времени преставился – не то взяли, наконец, свое немалые годы желчного 
старика, не то армянин-император счел, что дешевле будет разориться на дозу 
известного снадобья, чем и дальше ссориться на виду у державы с вздорным 
первосвященником. 
     Вот строки из этой эпитафии: 
     «Ныне встань, владыка, построй фаланги и полки своего войска: на нас 
устремилось росское всеоружие. Скифские племена рвутся к убийствам. Все те