ШЛЕННОСТЬ СЛАВЯН
       Славяне издревле занимались различными промыслами, даже предуспевали в 
открытиях другим народам. Так, по сказанию Кле-ментия Александрийского, прежде 
всех изобрели сталь Норопы или Норичи, жившие в Паннонии.
       Славяне выделывали самые лучшие меха и кожи, особенно сыромятные, 
которые всюду были искомы. Плотничество, кузнечество, домостроительство, 
кораблестроение и горные работы были им весьма известны. В Данциге до сих пор 
употребляется экстракт, получаемый из золы букового дерева посредством 
выщелачивания и кипячения, употреблявшийся еще во время пребывания Славян в 
Гданске (Danzig). Германцы по сие время не нашли ничего лучшего для замены его 
и сохранили по сие время как употребление этого экстракта, так и славянское его 
название «окрас».
       В саксонском горном календаре на 1783 год сказано, что Славяне первые 
начали там обрабатывать руду и им принадлежали все первые горные разработки. 
Даже технические горные названия сохранились там по сие время вендо-славянские. 
Например, Blihne от бинучь (возвысить), Drum - от дречь (драть), Flotz - от 
пложичь (класть), Gopel - от гибачь (двигать), Hunt - от гон (гонт), Kalkow - 
от калков (кров, т.е. маленькая надстройка над шахтой), Sate - от де-сячь 
(десять - означающее плетеную корзину, вмещающую в себе 10 мер уголья), Kutten 
- от кутло (кутень, т.е. место, где не видно жил руды), Kuks - от куск (кусок), 
Mark - от мерка (мера), Mulde - от мулда (горное корыто), Plautsch - от плавичь 
(плавить), Rabisch - от рубачь (зарубать метки), Schacht - от сход, Schurl - от 
жорло (родник), Schwaden - от швад (чад), Soole - от соль, Stufe - от ступье 
(ступень). Что это производство верно, то подтверждает не только ныне 
существующий живой язык Вендов, обитающих в горах саксонских, но и сами 
Саксонцы признают это (Pfarrer Streiter).
       Следовательно, Венды занимались прежде Германцев горной разработкой.
       В Мекленбурге (древнем Микилине), на южной стороне Толленс-кого озера, в 
Приливце (ныне Прильвиц), найдены медные истуканы идолов славянских; 
следовательно, Славяне занимались не одними горными работами, но и плавильным и 
литейным искусствами.
       Сочинитель жизнеописания св. Отгона говорит о славянских храмах в 
Штеттине следующее: там были четыре храма; главный из них отличался своим 
художеством, украшенный внутри и снаружи выпуклыми изображениями людей, птиц, 
зверей, столь сходные с природой, что они казались живыми; краски же на 
внешности храма не смывались дождем, не бледнели и не тускнели. Спрашиваем:
       существует ли это искусство сохранять колорит на наружных стенах 
где-либо в Европе - у народов, почитающих себя на зените просвещения?
       Не стыдно ли говорить, что Славяне были номады, невежды, на которых 
будто до пришествия мнимых Скандинавов не пало ни одного луча просвещения. 
Летопись Нестора потому уже заслуживает вероятия, что он начинает её не сказкой,
 как просвещённые греки и римляне, а прямо с событий, незадолго до него 
случившихся и верно сохранившихся в памяти народа; поэтому он между общим 
введением и действительной летописью, как инок, добросовестно делает пропуск, 
отстраняя тем всё, для него не совсем верное, и начинает сказание о Руссах, 
определяя год и соответствующие тому события в Византии. Нестор называет 
Новогородские владения всем обильными; что же должно разуметь здесь под 
обилием? Не леса же и земли, - разумеется, всё то, что дают промышленность и 
торговля.
       ТОРГОВЛЯ СЛАВЯНО-РУССОВ
       Не подлежит уже никакому сомнению, что Славяно-Руссы дорюриковского 
времени имели сильную торговлю; доказательств на это приведено уже много 
некоторыми достопочтенными нашими историками, но мы снова повторим здесь все их 
доказательства с дополнением к ним и наших доводов.
       Вся цепь войны Руссов с Греками была не что иное, как желание оружием 
вынудить для своей торговли выгодный договор. Это мы видим из торговых 
трактатов, заключавшихся после каждой войны. Но народ, ищущий с оружием в руках 
выгодных торговых условий, не может почитаться ни варварским, ни номадным. А 
что Руссы действительно имели торговлю ещё до призвания Варягов, явствует из 
того, что Олег, прибыв под Киев, назвался угорским купцом, желая тем завлечь 
Оскольда на свой корабль; следовательно, для Киевлян было уже обычным делом, 
что иногородние купцы приезжали к ним с товарами.
       Кроме того, мы знаем, что около Ладожского озера и Новгорода найдено 
множество куфических монет; иногда вырывали из земли целые кувшины с монетами, 
принадлежащими арабским Халифам и булгарским Саманидам. Многие из этих монет 
принадлежат 7-му и 8-му векам. Их огромное количество свидетельствует, что они 
попали туда по пути торговли и в это же самое столетие; ибо у магометан 
почитается высочайшею властью бить деньги, а потому каждый владетель собирал 
монеты предшественников своих и заменял их своими. По Днепру найдено множество 
арабских монет, в том числе и 639-го года.
       Из этого следует: 1) что торговля в России существовала уже в 8-ми даже 
в 7-м столетии; 2) что торговля Руссов была не меновая, а на деньги, 
следовательно, Руссы знали деньги; 3) что торговля была обильная, ибо 
доставляла возможность избытки обращать в клады (клади).
       В большее подтверждение этих выводов скажем, что Руссы знали 
употребление драгоценных металлов, ибо 
       а) послы их носили печати златы, а гости (купцы) сребряны; 
       b) Руссы выбивали золотые брактеаты для ношения на шее, и в 
Копенгагенском музее хранится несколько таковых, выбитых в честь Рюрика, Олега, 
Игоря, Ольги и Святослава; 
       с) в 725 году Примислав Богемский бил уже серебряную монету; 
       d) в Червоной Руси бита была чистая золотая монета без лигатуры, 
названная по этому поводу червонною и червонцем, для отличия от дукатов, 
распространенных под этим