аками, в 867 г. – с 
печенегами, в 869 г. – с кривичами. Однако при столь активной внешней политике 
столкновений с хазарами не было: миссия св. Кирилла в Хазарию в 860 г., 
повторяю, проходила в мирной обстановке. Это говорит не о миролюбии 
правительства Хазарии, а о могуществе Киева, союзе русов с мадьярами и 
сложности обстановки на Каспии, о чем ниже.
   Но все изменилось в 882 г., когда власть в Киеве захватил варяжский конунг, 
именуемый в летописи Олегом (Хельги). С этого времени до 944 г., т. е. убийства 
конунга, именуемого Игорем (Ингвар), русская земля перенесла много страданий, 
вызываемых – по нашему глубокому убеждению – постоянными неудачами бездарных 
чужеземных правителей.
   Смена власти в Киеве повлекла за собой смену политики. Олег подчинил древлян 
в 883 г., северян в 884 г. и радимичей в 885 г., причем последние до этого 
платили дань хазарам. Это не могло не вызвать войны с Хазарией... и летопись 
замолкает на целые 80 лет. Это не может быть случайным.
   Лакуну отчасти восполняет краткая справка Масуди, что «русы и славяне 
составляют прислугу хазарского царя» [3, с. 383]. И, как вскоре мы увидим, так 
оно и было.
   Нет! Полного завоевания Киева хазарскими евреями не произошло. В 
«Кембриджском анониме» перечислены враги хазарской иудейской общины: «Асия 
(асы-осетины). Баб-ал-Абваб (Дербент), Зибух (зихи-черкесы), турки (венгры), 
Лузния – ладожане, т. е. варяжские дружины Олега, которые быстро проиграли 
войну с хазарскими евреями [27], но удержались в Киеве, так как их прикрывали 
со стороны степи мадьяры. Однако вскоре мадьярам пришлось туго, потому что 
против них и варягов хазарские иудеи подняли славянские племена тиверцев и 
уличей. Когда же в 895 г. на мадьяр напали болгары и печенеги, вырезавшие их 
жен и детей, мадьяры покинули Леведию и ушли в Паннонию, а покинутые ими степи 
заняли победоносные печенеги. И Византия не могла вмешаться в эту войну, потому 
что ее силы были связаны болгарами царя Симеона, шедшими по Балканскому 
полуострову от победы к победе. Тогда изолированное княжество киевских варягов 
стало вассалом общины хазарских иудеев, которая использовала русов и славян в 
войнах с христианами и мусульманами-шиитами, подавляя возмущения язычников 
руками наемников – мусульман-суннитов.

   Гнев стихий
   Жесткая система потому и бывает крепка, что она при создании своем 
приноровлена к локальным условиям наилучшим образом. Когда же окружение 
меняется, перестройка системы трудна.
   И наоборот, дискретная система эластична, но не позволяет полностью 
координировать силы для решения внешнеполитических задач. Поэтому жесткие 
системы побеждают в стабильных условиях, а дискретные выживают даже при 
постоянно меняющейся среде обитания и этнического окружения.
   Иудейская Хазария – образец жесткой системы, окружающие Хазарию евразийские 
этносы – дискретные системы. В IX – Х вв. изменения географической среды 
(вследствие переноса пути циклонов на север, в лесную зону Евразии) могли быть 
для этнохозяйственных систем либо полезны, либо вредны, но не нейтральны. А 
поскольку интересы евреев и хазар в химерной целостности каганата были 
противоположны, то климатические колебания отражались на истории Восточной 
Европы и Великой степи.
   До тех пор, пока увлажнялись степи и высыхали в Волго-Окском междуречье 
болота, Каспийское море вело себя тихо. Оно стояло на абсолютной отметке – 36 м,
 благодаря чему обширные площади плодородной земли в низовьях Волги были 
заселены земледельцами. К началу X в., когда Волга превратилась из тихой реки в 
бурный поток, собравший влагу дождей, выпавших на огромной площади от Валдая до 
Урала, уровень Каспия поднялся до отметки – 29 м [20, 21, 22].
   Для обитателей южной окраины Каспийского моря это существенного значения не 
имело. Берега там крутые, кругом горы, поднялось море, залило прибрежную 
крепость... ну и пусть. Но для пологого северного берега подъем уровня моря 
имел огромное значение. Поля, сады и виноградники оказались под водой Волги, 
стоявшей на подпоре. Использовать залитые земли было невозможно, люди стали 
селиться на вершинах бэровских бугров, ожидая времени, когда уйдет вода. А вода 
все поднималась. Приходилось подаваться в степь.
   Но и в прибрежных урочищах не было спасения хазарам. Лишенная дождей степь 
превращалась в полупустыню, а эта последняя – в пустыню, в которой не могли 
жить даже кочевники. В X в. карлуки покинули берега Балхаша, чтобы поселиться в 
оазисах Средней Азии, печенеги ушли с берегов Аральского моря на берега Черного,
 а гузы сдвинулись к Уралу и Эмбе. Только куманы (половцы), населявшие западные 
склоны Алтая и южную полосу Западной Сибири, где в то время стояли сосновые 
боры, не пострадали от засухи. Их спасли многоводные реки, окружавшие с востока 
и запада Барабинскую степь.

   Легче было на западной окраине Великой степи, на берегах Днепра, Донца и 
Дона, так как меридиональные токи в атмосфере способствовали нормальному 
увлажнению этой области. Поэтому печенеги, прорвавшись в Поднепровье, 
восстановили там поголовье скота, в том числе лошадей, а тем самым и воинскую 
мощь, благодаря чему могли держать себя независимо.
   Поскольку восточные степи оказались весьма негостеприимными, хазары 
устремились на северо-запад и начиная со второй половины IX в. заселили террасы 
Нижнего Дона, куда принесли с собой культуру терского винограда. Четыре 
надпойменные террасы Дона плавно переходят в водораздельные степи, но уже на 
второй террасе проявляются черты азональности – колки леса, заросли ивняка и т.
п., что обусловило образ жизни алан, хазар и казаков. Автору удалось в 1965 г. 
найти на Среднем Дону небольшое поселение, содержащее керамику всех эпох – от X 
до XII в., что указывает на культурную преемственность населения долины Дона 
независимо от внедрения в нее инородных этнических элементов.
   Раз