того чтобы мысль была доказана, требуются фактические 
подтверждения, сказали бы мне коллеги-археологи. Где город Семендер? Где 
крепость Терки? Пока они не будут найдены, все разговоры о том, что должно или 
могло быть, не стоят выеденного яйца.
   Эти возражения я предвидел; больше того, они представлялись мне столь же 
явственно, как если бы я слышал и видел оппонента. Поэтому мы повернули машину 
и помчались обследовать полоску степи, лежащую между бурунами и прибрежными 
лесами Терека, а эта полоска тянулась от Грозного до берега Каспийского моря 
больше 200 км.

   Степь
   Устремившись в степь, примыкавшую к Тереку, мы приняли во внимание то, что 
ровной она представляется только такому несовершенному инструменту, как наш 
глаз. То, что мы в первый маршрут видели много сухих русел, показывало, что 
основная масса воды стекала по ним, а следовательно, должны встречаться хоть 
невысокие пригорки, не покрывавшиеся водой во время половодий. На них мы 
рассчитывали найти городища, которые в средние века всегда были окружены 
земляными валами и потому заметны даже с большого расстояния.
   Для начала мы двинулись на восток, к морю, которое, надо думать, недаром 
называлось в X в. Хазарским.
   Долгое время наше внимание и терпение подвергались испытанию. Ни одного 
бугорка не было заметно по обеим сторонам дороги. Наконец впереди показалась 
синяя полоска у самого горизонта, повеяло теплой солью морского ветерка и 
одновременно с левой стороны от дороги выросли знакомые очертания – вал.
   Это не было открытием. Мы наткнулись на известное, неоднократно описанное 
«Трехстенное городище» [13, с. 228—229; 54]. Три вала – южный, западный и 
восточный с расширениями для башен – образовывали неправильную трапецию, 
основание которой на севере городища отсутствовало. Было очень странно, почему 
не воздвигнута последняя стена, тем более что никаких естественных рубежей 
вроде высохшего русла Терека там не было и в самые древние времена. Керамика, 
валявшаяся в изобилии около западного вала, была похожа на золотоордынскую 
керамику Поволжья.
   Но самым важным и ценным для датировки крепости было то, что вершины валов 
были покрыты слоем соленоводных ракушек. Их было так много, неразбитых, лежащих 
in situ, что отпадала версия случайного их появления на валах. Известно, что 
моллюски лучше всего чувствуют себя на отмелях, где вода прогрета солнцем. 
Очевидно, и эти размножились здесь в то время, когда волны Каспийского моря 
чуть-чуть покрывали вершину валов. Абсолютная отметка вершины вала была около 
минус 19 м, а такого уровня Каспийское море достигало лишь во второй половине 
XIII в. Значит, «Трехстенное городище» было сооружено во второй четверти XIII в.
, между образованием Золотой Орды и максимальным подъемом Каспийского моря [34].

   В это время монгольская империя наследников Чингисхана раскололась и 
отдельные улусы Чингисидов вступили между собою в ожесточенную войну. В 
Монголии Арик-буга, ставленник западных монголов, сражался в 1260—1264 гг. со 
своим братом Хубилаем, опиравшимся на армию, составленную из ветеранов, 
победивших Китай. После поражения и гибели Арик-буги его дело продолжил Хайду, 
которого поддержал князь Наян, выступивший против Хубилая под знаменем креста. 
В числе ханов, отказавших Хубилаю в покорности, выражавшейся в уплате доли из 
собранных налогов, оказался Берке – хан Золотой Орды. Ему пришлось сразу же 
столкнуться с братом Хубилая, ильханом Ирана – Хулагу, и потоки крови полились 
по долинам Азербайджана и Дагестана.

   До тех пор пока Каспийское море не вышло из берегов, Берке-хан и его 
наследники имели все основания опасаться внезапного удара с юга. Поэтому они 
постарались создать в низовьях Терека крепость для своего сторожевого отряда. 
Но не успели они построить четвертый вал, как море затопило степи вокруг 
крепости и само стало преградой для конницы противника, куда более мощной, чем 
любая крепость. Потому и осталось недостроенным укрепление, на валах которого 
лежали соленоводные ракушки. Мы могли только констатировать, что к хазарам оно 
не имело никакого отношения.
   Вечером того же дня мы нашли еще одно городище, на этот раз на берегу 
старицы у излучины Терека. Но даже на первый взгляд стало ясно, что это такое. 
Вал в плане был восьмиконечной звездой с широкими площадками на концах лучей. 
Площадки были раскатами для орудий XVII – XVIII вв., когда отдачу при выстреле 
не умели амортизировать, а изломанная линия крепостной стены показывала 
знакомство строителей с фортификацией французского инженера Вобана. Это был 
тоже сторожевой форт, но русский. Он мог вместить от силы роту солдат, но, 
по-видимому, этого было достаточно для наведения порядка в низовьях Терека, 
после того как Петр Великий в 1724 г. покорил западный и южный берега 
Каспийского моря и Северный Кавказ превратился в одну из внутренних областей 
Российской империи.
   Мы вернулись из маршрута, установив лишь то, что хазарских городищ в 
низовьях Терека нет.
   Совершенно иного типа было городище у деревни Кордоновки, которую местные 
жители называют «Крепость Шамиля». Разумеется, Шамиль к постройке или 
использованию этой крепости непричастен. Она ему приписана по народному 
обыкновению приурочивать все древние памятники к последним крупным историческим 
событиям, заслоняющим всю предшествовавшую историю. Так, в Подолии все скифские 
и древнерусские городища местные жители считают турецкими в память нашествия 
турок на Каменец в 1672 г., на Волге все утесы приписаны Степану Разину,