другое одинаково важно.


   Глава седьмая
   Могилы и размышления

   О жизни и о смерти
   Люди, принадлежащие к разным народам, разнятся между собою не столько по 
образу жизни, сколько по отношению к смерти. На первый взгляд – это парадокс. 
Принято считать, что смерть равняет все и всех. Но так ли это? Подумаем и 
разберемся.
   В жизни человек минувших эпох хотел иметь пищу и женщину, кров над головой и 
детей – продолжателей его рода, своеобразное ощущение бессмертия в потомстве. 
Чтобы осуществить эти скромные чаяния, ему были нужны орудия и оружие, 
предпочтительно наилучшие из тех, какие в его время на тогдашнем уровне техники 
существовали. Если он их и не изобрел сам, то воспроизводил все, что видел у 
соседей, а если и это оказывалось сложно, то выменивал или отнимал нужную вещь. 
Этим объясняется, что ареалы распространения тех или иных типов орудий (ножей, 
керамики и т. п.) всегда шире ареалов распространения племен. Археологическая 
культура и этническое единство совпадают редко.
   Зато обряд погребения мертвых почти всегда имеет особенности, отличающие его 
от всех других обрядов. Похороны близкого, дорогого человека – дело настолько 
интимное, что подражание чужеземцам казалось примитивному сознанию неуместным. 
Хотя теоретически количество способов похоронить покойников очень невелико (ну, 
можно труп закопать, положить на землю или на дерево, сжечь, бросить в воду; 
больше, пожалуй, ничего не придумаешь), но детали в каждом случае разнятся 
настолько, что определить, кто погребен в той или этой могиле, по большей части 
возможно. Изменение обряда погребения бывает лишь при смене религии, но это 
явление редкое и связанное с коренной ломкой этнического бытия и сознания. 
Племя, сменившее веру отцов, по сути дела иное племя.
   Могильник на бугре Степана Разина оказался археологическим музеем. Там были 
остатки древних сарматских погребений и сарматской керамики. Сарматские могилы 
были нарушены могилами хазарского времени, и тут выявилось неожиданное 
многообразие. Обычно разные типы погребений на одном кладбище показывают смену 
эпох и народов, но здесь пять типов относятся к одному времени. Они 
сосуществовали! Могилы воинов тюркютского хана и могилы хазарских женщин и 
детей расположены на тесном кладбище вперемежку, в одном слое, но с четкими 
интервалами между могилами – не менее 1,5 м. Очевидно, когда здесь хоронили, 
могилы имели внешние признаки, которые стерли время, дожди и ветры.
   Первыми нам попались погребения самих тюркютов, потом их союзников – теле, 
силами которых тюркюты «геройствовали в пустынях севера» [14, т. I, с. 301]. 
Затем открылся старичок-печенег и под конец раскопок 1961 г. мы нашли барсила. 
Больше нигде такого разнообразия не встречалось, зато хазарские погребения были 
разбросаны по всей дельте. Поэтому описание хазарских могил мы дадим в конце 
главы. Как видно, степняки-кочевники и хазары умирали и жили в близости и 
согласии, вместе ходили громить персов и вместе отражали натиск арабов. Хазар, 
барсил, тюркютов, телесцев связывала не общность быта, нравов, культуры или 
языка, а общность исторической судьбы. Они были различны, но они были друзьями. 
И с этой точки зрения понятно, почему лишенная престола и гонимая на родине 
западная ветвь династии Ашина нашла убежище в Хазарии и правила там до начала 
IX в., когда власть от тюркских ханов перешла в руки еврейских царей. Вот 
первое, что рассказали о былой жизни могилы, будучи нанесены на план. Посмотрим,
 что смогут добавить они, взятые по отдельности.
   Тюркюты. Покойников сжигали, а пепел прикрывали землей [там же, с. 228—230]. 
На Алтае, где грунт очень тверд, они закидывали прах мертвецов камнями из 
соседних древних могил. Благодаря этому удалось установить, что площадки, куда 
складывали пепел, были четырехугольными [24]. Вот такие же площадки были 
встречены нами на бугре Степана Разина, с той лишь разницей, что прах был 
засыпан супесью, спекшейся в корочку, прикрывавшую остатки обожженных костей и 
обломки железных ножей [35].
   Трупосожжение – обычай воинственных народов. Потомки завоевателей Индии – 
ариев – индусы сжигали покойников и бросали пепел в воду. Но так как сжечь 
человеческое тело нелегко, то с течением времени стали бросать в реку на 
съедение крокодилам полуобожженные трупы. Норманны клали умершего на ладью, 
поджигали и отталкивали от берега. В море плыл факел, погружавшийся потом в 
бездну. Сжигали трупы и римляне, причем со свойственной им точностью они дали 
объяснение возникновения обычая: «сожжение трупа не было у римлян древним 
установлением; умерших хоронили в земле, а сожжение было установлено, когда, 
ведя войну в далеких краях, узнали, что трупы вырывают из земли» (PI. VII, 187) 
[цит. по: 73, с. 214]. Надо полагать, что тюркюты, такие же воины, какими были 
древние индусы, римляне и норманны, также боялись, что враг осквернит или 
оскорбит прах их богатыря, при жизни наводившего на него ужас. Судьба трупа в 
то время интересовала не только родных и друзей, но и врагов. Все степные и 
сибирские народы верили в загробную жизнь. Тело казалось им своего рода одеждой,
 которую можно при случае сменить, но жалко, потому что она красивая, удобная и 
привычная. Поэтому в тюркских надгробных надписях часто упоминается слово 
«отделился» от стад, жен, друзей. Иногда его подменяет слово «не насладился» 
тем же самым. Но все-таки покойник продолжал говорить от своего лица. Иначе 
говоря, памятник для тюркютов по значению и смыслу был противоположен надгроб